Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года) - страница 67

Полтыщи с лишним объектов мы с его помощью построили. Три тракторных (считай, танковых) завода, два автомобильных, три станкостроительных, пять литейных, пять механических, один подшипниковый… А еще четыре прокатных стана, семь кузнечных цехов, одну теплоэлектростанцию…

А этот Кан, на самом деле, и не проектировал вовсе – просто переносил в нашу страну готовые проекты американских заводов с американским же оборудованием. Был посредником между нами и западными компаниями. Именно западными, не только американскими – то немцев привлечет, то итальянцев.

И, что особо важно, наших инженеров учил. Учил нашего брата с помощью своего брата, Морица кажется, возглавившего "Госпроектстрой". Непринципиально, чем была эта структура, советским учреждением или филиалом фирмы Альберта: главное – эта организация стала крупнейшим промышленно-архитектурным бюро мира. Кузница заводов и кузница кадров: на двадцать пять американских инженеров приходилось две с половиной тысячи наших, а всего с четыре тысячи советских людей через "Госпроектстрой" прошло.

И этот "…строй" был не единственным, и Кан не был единственным. Самым заметным – может быть, но одним из многих. Например, появилось и существует до сих пор Центральное бюро тяжелого машиностроения, филиал немецкой фирмы^>157 изначально. Или артиллерийское КБ-2 – хоть и померло, но в преемниках живо ^>158....

Но не только в подобных проектных структурах набирались уму-разуму наши инженеры: большинство из них получало нужные навыки в процессе конкретной работы – непосредственно на "великих стройках". И инженеры, и рабочие. На той же Магнитке американцы на строительстве первой печи консультировали все виды работ, на второй – только монтаж, на третьей – совсем какую-то мелочь, а вот четвертую домну мы построили сами. И если шахта первой печи была возведена за два с половиной месяца, то четвертую строили лишь двадцать дней. На первой стройке трудилось тысяча рабочих, на четвертой – двести. За считанные месяцы почти в двадцать раз повысилась производительность труда, и все это – на глазах самих работников. Важный политический момент: люди без всякой пропаганды стали верить в себя, в страну, в реальность планов, а значит, и в вождей, эти планы формулирующих. Стали верить в будущее и в себя в этом будущем.

А вожди стали верить в свой народ. И когда кончились деньги (а кончились они почти сразу), мы спокойно отказались от продления контракта с Каном, применив наш "немецкий" опыт к американским фирмам. Благо внешторговцы так освоили науку казуистики и крючкотворства, что ни один суд в мире не мог бы признать безосновательность советской позиции – позиции отказа от оплаты контрактов. В самих контрактах изначально закладывалась возможность предъявить такие претензии подрядчику, что не мы – он становился должником. Как только основная работа была проведена, как только наши люди могли ее продолжить без иностранцев и их оборудования, подрядчиков посылали куда подальше. Вежливо посылали…

Объекты же продолжали строиться – на базе советского оборудования. Разработанного на Западе, но производящегося на советских заводах. И совершенствующегося советскими инженерами. Я понимал, изначально понимал, что покупать завод "под ключ", не получая при этом технологий, позволяющих развивать этот завод, приводить в соответствие с новыми требованиями выпускаемую там продукцию – полная глупость. Это путь не в будущее, это путь в прошлое, царское прошлое. Путь к вассальной зависимости от Запада. Не дождутся. Да, все крупнейшие стройки в СССР были западными, международными проектами, но результат этих строек – советская промышленность. И советские кадры этой промышленности: люди, не нуждающиеся в западных подсказках, люди, способные самостоятельно развивать и совершенствовать вверенные им заводы и цеха. Инженеры и организаторы производства, уверенные в себе, в своей стране, в советской научно-технической школе.