Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2 - страница 73

Несмотря на заискивания со стороны СССР, японское правительство не удостоило его ответа по дипломатическим каналам на новые предложения заключить пакт о ненападении [570]. Ворошилов в записке своему заместителю Гамарнику (13.01.1932) вторил точке зрения Сталина о возможном японском вторжении, хотя и выражал некоторый скептицизм. «Проектируется создание „русского“ Д[альне]В[осточного] Пр[авительст]ва и пр[очая] чепуха, – отмечал он. – Все это пока слухи, в[есьма] симптоматичные» [571]. 29 января Артузов переслал Сталину добытый при помощи «крота» секретный доклад французской военной разведки, в котором рассматривались четыре сценария начала войны: оккупация Рейнской области Германией после возможной нацистской революции; удар Италии по Югославии, втягивающий в войну и Францию; польско-немецкий конфликт и «согласованный многими странами конфликт с СССР» [572]. В пользу четвертого сценария – который был навязчивой идеей Сталина – как будто бы говорили и донесения о снабжении Японии Францией и о франко-германском сближении [573]. Антисоветские круги в Париже предавались фантазиям о том, что по милости Японии состоится триумфальное возвращение эмигрантов на освобожденные советские территории [574]. Молотов на XVII партийной конференции (30.01–04.02.1932) – мероприятии, более низком по своему статусу, чем съезд, – предупреждал, что «опасность империалистического нападения значительно усилилась» [575].

В подписанном псевдонимом «Письме из Москвы», напечатанном в заграничном «Бюллетене» Троцкого, сообщалось, что на партийной конференции Сталин по большей части молчал. «После каждого заседания делегатов и гостей донимали вопросом: а что же Сталин? – Ничего…» – утверждал автор письма [576]. И это было верно. Впрочем, втайне Сталин принимал энергичные меры. Японцы заставили его изменить свою точку зрения.

В то время как Тухачевский и генералитет уже давно желали поставить на первое место военное производство, Сталин отдавал предпочтение тяжелой индустрии в целом – та, по его мнению, являлась основой современной экономики, – но сейчас, всего через полгода после того, как были отвергнуты безумные требования Тухачевского, Сталин сам потребовал скорейшего создания 40–50 новых дивизий [577]. После того как 5 января вместо Высшего совета народного хозяйства было создано три отдельных наркомата – тяжелой промышленности, легкой промышленности и лесного хозяйства, – режим учредил для оборонных заводов единое Главное военно-мобилизационное управление тяжелой промышленности [578]. 19 января Сталин согласился на создание комиссии по «танкификации» Красной армии, в которую назначил Тухачевского, и добился принятия плана по выпуску 10 тысяч танков в 1932 году. В 1931 году было выпущено менее двух тысяч, но Сталин воспользовался новым несуразным заданием, чтобы форсировать насаждение конвейеров и систематическое создание мощностей по производству танков на тракторных и автомобильных заводах