Набивая табак в трубку, он сделал паузу. Я воспользовался этим, вставив реплику: «Я и предлагаю на будущее, а сейчас нужно задержать немцев во что бы то ни стало».
– Правильно понимаете, – утвердительно сказал он, – поэтому мы и решили послать вас на Юго-Восточный фронт, чтобы задержать и остановить противника, который наносит удар из района Котельниково на Сталинград. Юго-Восточный фронт нужно создавать заново и быстро. У вас есть опыт в этом: вы заново создали Брянский фронт. Так что поезжайте, вернее, летите завтра же в Сталинград и создавайте Юго-Восточный фронт.
Для меня стало ясно, что вопрос уже решен, и я ответил кратким «слушаюсь».
Дальнейшее развитие военных событий показало ошибочность принятого тогда решения. Причем сам товарищ Сталин спустя 12–15 дней, разговаривая со мной по телефону, самокритично признал, что была допущена ошибка при разделении Сталинградского фронта и в особенности самого Сталинграда между двумя фронтами. Однако быстро меняющаяся обстановка не позволила полностью исправить положение, т. е. допущенную ошибку.
Должен сказать, что в тот момент я знал обстановку, естественно, лишь «теоретически», поэтому, когда мне ответили, что вопрос о разграничительной линии не является принципиальным и может быть при необходимости пересмотрен в рабочем порядке, я не стал возражать. Довод о том, что необходимо сосредоточить все силы и средства для прекращения наступления противника с юго-запада из района Котельниково, казался достаточно веским. Моя просьба о назначении на «правый» фронт тоже не была учтена.
Итак, я был назначен командующим войсками вновь созданного фронта, получившего название Юго-Восточного. Сталинградский фронт сохранил прежнее свое название.
Разграничительная линия между фронтами прошла от Калача на Сталинград, а в черте города по реке Царица (сейчас Пионерка), рассекая таким образом основной объект обороны на две части. Штабы обоих фронтов было приказано разместить в самом Сталинграде.
В духе принятых решений была окончательно откорректирована директива, тут же утвержденная Верховным Главнокомандующим.
В заключение беседы И.В. Сталин, обращаясь ко мне, особо подчеркнул, что необходимо повысить требовательность, поднять дисциплину, навести строжайший порядок в войсках, принимая для этого самые решительные меры.
– Я верю вам, товарищ Еременко, и надеюсь на вас. Подчеркиваю, что ваша главная задача – остановить наступление врага и разбить его.
К трем часам ночи все вопросы были решены, директива подписана. Прощаясь с нами, И.В. Сталин пожелал боевого успеха. Я ответил коротко: «Доверие, оказанное мне партией, оправдаю, задачу по обороне Сталинграда выполню». Я вышел с мыслями о глубочайшей ответственности за выполнение порученного мне дела. Оказанное доверие окрылило меня, я как будто приобрел новые качества, прибавилось энергии, воля сделалась стальной. Было ясно, что от развития боевых действий под Сталинградом будет зависеть в какой-то, вероятно, в значительной степени успех нашей борьбы против гитлеризма.
Здесь нелишне будет напомнить читателю о сложившейся тогда для нашей страны военно-политической обстановке. Оговариваюсь, что в то время я не мог, естественно, представлять ее в полном объеме.
Но прежде чем говорить об обстановке, фактически сложившейся тогда на советско-германском фронте, необходимо коснуться планов сторон на летнюю кампанию 1942 года.
