Сталкер. Истории. Ч.З.О. Сестра Радиации - страница 11

В горле у мужичка дул суховей. Сушил, стягивал нёбо, обжигал гортань. Истыкивал острыми калёными шипами. Язык толком не шевелился. Когда Данька вышел с пустым ведром за водой к колодцу, то мужичок немного испугался резко появившегося пацана, представ перед ним в потрёпанном виде. Небрежно одетый, с распахнутой курткой и наполовину торчащей белой рубашкой из под серых брюк. Никто из деревни ни разу не видел его в другом одеянии, словно другой одежды у него и не было. Может и так. Поди знай его гардероб. Но стирать вещи тоже ведь, как-то да нужно? А так, вроде и не пахло от него никогда ничем не приятным.

– А-а, кхе-кхе, воды-ы… – он прошипел Даньке с вытянутой рукой, будто уже хотел взять у него невидимый стакан.

– Что это с вами, дядь Ведомир? Небось, совсем страшное что-то увидели, или услышали. Таким я вас ещё ни разу не видел. Аж самому как-то не по себе стало. Да что там говорить, испужали немножко! – смотрел на него Данька крупными глазами, не понимая что с ним происходит. Быстренько подбежал к колодцу, распахнул деревянные дверцы. Аккуратно опустил стоявшее на поддвернике ведро. Начал крутить, разматывать трос. Механизм иногда поскрипывал. Ведро опускалось всё глубже, пока не достигло дна. От соприкосновения с водяной поверхностью издало плоский, звонкий, металлический шлепок. После чего захлебнулось, и стало тонуть. Когда Данька почувствовал, что ведро стало тянуть вниз достаточно сильно, стал поднимать, крутить в обратном направлении. Давалось не легко – крутилось медленно. Да и колодец был очень неплох, достаточно глубок.

«На верх подниматься это тебе не с горы спускаться. Прям как зимой, на санках», – вспоминал Данька хорошие, весёлые, морозные деньки в деревне на зимних каникулах, когда они приезжали сюда на Новый Год. Праздновали, украшали дом, пели песни, плясали и веселились вокруг небольшой, наряженной, аккуратненькой ёлки, которую привёз его отец Пётр из леса. Позже, после аварии на ЧАЭС, тот лес прозвали Рыжим (некоторые ещё называли его Красный лес).

Мало кто задумывался, как именно хвоя сосен приобрела такой интересный, красно-ржавый цвет. Но понимали, что это произошло из-за облучения радиацией. Хоть и не все деревья и растения стали такими. Дело в том, что верхняя часть этих деревьев, являлась довольно густой и плотной и оказалась очень хорошим фильтром. Сосновый лес принял на себя огромное количество радиоактивных частиц, смягчил удар. Радиоактивная пыль и другие частицы были задержаны кронами деревьев. Возможно, несмотря на свою плотность, если б сосны сбрасывали листву как и большинство деревьев, раз в год, лес бы не умер. По крайней мере, нанесённый урон имел бы не такой долгий пагубный эффект и не отравлял их долгое время. Но у сосен так заведено от природы, что они не сбрасывают игольчатые листья по два, а то и три года, тем самым обрекая себя на долгую мучительную гибель от больших доз радиации. Они не могут очищаться быстрее, сбросив листву как другие деревья. И именно эта природная особенность оказала негативный на хвойные породы, обрекая их на неизбежный конец. Если б матушка природа знала, что устроит человек, сколько бед и несчастий он ей принесёт… Скорее всего, пересмотрела б жизненную систему и систему защиты многих животных и растений, включая подсемейство сосновых. Да и вообще, пересмотрела существование самого человека как вида. Сделала б его функционал и разум довольно ограниченным, если б вообще разрешила появиться и жить на этом свете. Во втором случае только без возможности развития и способностей творить такие чрезвычайно опасные катастрофы, что нанесут вред всему миру и смогут уничтожить всё живое. А те, кто выживут, будут обречены на страшные муки в ужасном, исковерканном мире, рукой неразумного «человека разумного». Если б Она знала – предвидела – будущее и не допустила существование волосатых разумных обезьян, то не исключён и такой вариант: как говорится, нас не ждали, а мы пришли. Вернее, привезли. Откуда-то оттуда, из далёкой-далёкой галактики, с других миров и планет, где возможно мы выполняли роль чьих-то питомцев, ручных зверьков, сидя на цепи или в огромных клетках из сверхпрочного, неизвестного науке материала.