– Дефицит веса, – не церемонясь, бросил Макс. – Сорок шесть килограмм при твоем росте – это чудовищно. Кому-то следует уделять больше внимания питанию.
– А кому-то следует о питании вообще забыть, – огрызнулся Тангл.
– К чему ты клонишь? – Реконструктор сложил руки на животе.
– Либо вынь арбуз из-под рубашки, либо житье с мамой на пользу не пошло, – ехидно отозвался тот.
– Если меня шуточки про пластинки на зубах не задевали, почему ты решил, что теперь что-то изменилось? – Макс нацепил на нос очки. – Я себе нравлюсь. Прописать тебе что-нибудь? Серьезно. Прописать? Чтобы быстро и эффективно.
– Пропиши. – Руф потупился.
Он злобно хрустел рассыпчатым печеньем, пока мальчишки собирали свои хитрые наклейки в ведерко и стирали остатки геля.
– Что вы чувствовали… там, внутри? – осторожно поинтересовался Дэн.
– Ничего особенного, – ответил Руфус. – Тепло и душно немного.
– Тепло или жарко? – уточнил Бэн.
– Скорее жарко, – согласился Тангл. – Но не так, чтобы невыносимо.
Руф посмотрел на свои руки.
– Макс, а покраснение – это нормально? – заволновался он.
– Вполне, – успокоил тот. – Вы, Тени, обычно бледнокожие. Сейчас пройдет.
– Чисто теоретически… А для человека это покраснение не превратится в ожоги? – как бы между прочим спросил Дэниэл.
– Нет, конечно! – Макс строго взглянул на студентов поверх очков. – Такие же приборы, хоть и с меньшим функционалом, используются не только в психофизической реконструкции, но и в простой – рекреативной. Назначают редко, стараются обходиться. Процедуру можно повторять не чаще, чем раз в пять лет. Людям, разумеется.
Забытый всеми аппарат призывно запищал и выплюнул длинную широкую ленту бумаги.
– Вот и наши данные, – потирая руки, объявил молодой профессор.
Мальчишки, побросав все, сгрудились около Макса и с нескрываемым любопытством уставились в ряды кривых линий.
– Где здесь внесенные изменения? – Бэн попытался оторвать ленту.
– Рано! – возразил Карвер. – Еще не все. Изменения начинаются вот отсюда.
– Я тоже посмотреть хочу. – Руф прошлепал к Реконструкторам, обернувшись простыней на манер тоги.
– Смотри. – Макс подвинулся. – Вот ровненький ряд – здесь твои собранные кости. Красиво и правильно, ничего не «торчит»…
Тут он запнулся.
– Профессор, откуда здесь две ступеньки и сужение? – удивился Бэнжамин. – Это ошибка? Мы что-то не так приклеили? Придется переделать?
Макс только зашипел. Он ругнулся вполголоса и постучал кулаком чуть выше того места, откуда торчала бумага. Не удовлетворенный результатом, Макс несколько раз нажал ближнюю кнопку.
– А нам говорили, что это делу не поможет, – выдохнул Бэн, но мгновенно прикусил язык.
– Доктор, я умру? – Танцор попробовал разрядить ситуацию единственным доступным способом.
– Не суетись под тесаком, – нервно рассмеялся Карвер.
Проклятая машина снова ожила. Она выплюнула остаток старой ленты, отделенной ровными дырочками, выстроившимися в линию. Макс оторвал проверенную часть и нетерпеливо подставил ладони под отверстие.
– Разродишься или нет? Чтоб тебя… – бормотал он. – Давай, красавица!
Прибор точно всхлипнул – мигнули крошечные лампочки, и новая лента высыпалась Максу прямо в руки. На ней не было ни беспорядочно намалеванных штрихов, ни кривых, только буквы и цифры.
– Беру свои слова назад. – Карвер выпрямился и сдвинул очки с носа на макушку. – Никакой это не дефицит веса, а результат вмешательства…
