А вот постирать одежду, скопившуюся в корзине, я не догадалась. Пришлось натянуть вчерашние штаны, а в комплект к ним рубашку сестры. Это отдельное удовольствие – чувствовать, как по чистой коже скользит наутюженная ткань. Захотелось есть. Меня пошатывало от слабости, а в животе урчало. Я решила в тишине и спокойствии выпить кофе и поразмыслить над утренним визитом. Кухня у нас маленькая, как и в любой квартире на станции. Так, салатик можно настругать, бутерброды на завтрак порезать. А чаще всего заправить синтезатор белковой пастой, вставить кассету с ароматизатором «Курица барбекю» и надавить кнопку «Старт».
В холодильнике, встроенном в типовой гарнитур из унылого серого пластика с уголками из нержавейки, царила идеальная чистота. Перед отъездом родители нарочно не покупали ничего скоропортящегося, а на ужин доели последнюю порцию овощей, выращенных на гидропонной ферме «Колхиды». Большинство жителей станции питалось в столовых, да вот незадача – школьная с обязательными обедами и завтраками закрылась на каникулы, а в обычной бесплатно ничего не давали. Имелась тайная заначка, накопленная с подработок и карманных денег, но тратить её на еду было откровенно жаль.
Я привстала на цыпочки, достала с полки банку и отвинтила крышку. О нет… Кофе тоже закончился, лишь дно припорошило коричневой пылью. Пришлось ограничиться позабытым пряником, твёрдым, как легированная сталь. Вдохнув на прощание аромат перемолотых зёрен, я вернула банку на место. Затем присела на край стола и принялась обсасывать пряничную глазурь, раздумывая, как жить дальше.
При смене позы в штанах что-то зашуршало. Сунув руку в карман, я обнаружила записку от старшего сотрудника Бондаря. На выдранном из блокнота листке было второпях накарябано: «Если вспомнишь что-то важное – напиши». И номер телефона. Я подумала, не сообщить ли о странном визите подруги, но быстро отбросила дикую мысль. «Здравствуйте, Андрей Витальевич! Пишу вам, потому что утром приползала на четвереньках лысая Настя…» Старший сотрудник покрутит пальцем у виска и будет прав. Достаточно того, что племянник соседки уже считает меня сумасшедшей.
Звонок мелодично пропиликал «дилинь-дилинь».
– Мистер, сколько времени?
– Семь часов шестнадцать минут.
Кого это принесло с утра пораньше? Вряд ли Настю: бывшая подруга не звонила, а непонятным образом очутилась прямо в квартире. Кстати, надо бы разобраться, как ей это удалось… Может, у Мистера хранятся какие-то данные, раз отец установил на замок родительский контроль?
Я выглянула в глазок – в коридоре переминалась с ноги на ногу смутно знакомая девчонка на пару лет младше меня. Пухлогубая, скуластая и темноглазая, с прямыми чёрными волосами, остриженными под каре. Чем-то она походила на Акзию Жаназаровну в далёкой молодости (однажды я проторчала в отделении четыре часа и была вынуждена пересмотреть все детские фото престарелых сотрудниц). Девчонка непрерывно шевелила челюстями, перекатывая от щеки к щеке конфету или леденец. Над плечами торчала квадратная сумка-холодильник с эмблемой местной продуктовой сети. Курьер?
– Мистер, впусти.
Одновременно с щелчком отпираемого звонка пропиликал смартфон. Пришло уведомление: в закрытой группе, куда Настя выкладывала видео до того, как отправить его на общий обзор, появилась новинка. Я не удивилась – бывшая подруга была способна болтать на камеру в любом состоянии, и с температурой тридцать девять, и в слезах после ссоры с кем-нибудь из одноклассниц. В глубокой старости нас непременно ожидает стрим с её похорон. Разве что время было нетипичное – чтобы наша сельская звезда встала в такую рань, да в выходной день… Я открыла группу и нажала «Просмотр». Новым видео оказалась онлайн-трансляция, стартовавшая несколько секунд назад.
