– Вот жопа… – простонала я в никуда. Но всё-таки открыла мессенджер и отыскала маму Насти, главного врача «Колхиды». Уж она точно разберётся, если дочка заболела или подхватила каких-то космических глистов. Я торопливо напечатала: «Здравствуйте, Илона Леонидовна! Мне кажется, Настя нехорошо себя чувствует, у неё по всему телу волдыри». Продолжение «…а из волдырей растёт шерсть» я благоразумно опустила. Ответ пришёл быстро: «С Настей всё хорошо, синяки заживают. Но ты поступила гадко. Не смей приближаться к моей дочери или распространять о ней лживые слухи. Иначе я найду на тебя управу».
Вот как… Интересно, что там Настя про меня наплела? Что я силой затащила хорошую девочку в грузовой ангар, чтобы потом изуродовать безо всякой на то причины?
Тяжело вздохнув, я развернула ближайший пакет. Внутри лежали расфасованные по пластиковым контейнерам сублимированный говяжий бульон, яичный порошок и блистеры с растворимыми витаминами. Во втором – свежие овощи с гидропонной фермы: шпинат, бобы и картофель. Надо же, на пути к Земле родители вспомнили, что оставили дочь без еды. Благословенны небеса, в третьем пакете обнаружились новые кассеты для синтезатора, а вместе с ними чудо из чудес – пачка кофе! За подобный царский подарок я даже стала чуть меньше злиться на семью.
Стоило мне удалиться на кухню раскладывать продукты, как в дверь опять позвонили. Что за дикое утро… По ту сторону глазка хмурился забавно растянутый линзой парень. Тот, что приходился родственником тёте Любе и вызвался за мной следить.
– Меня нет дома! – крикнула я через дверь.
– Ну и дура, – донеслось в ответ. – Думаешь, мне очень хочется с тобою нянчиться? Предлагаю заключить соглашение.
Я подумала: «Всё равно не отвяжется. Живёт рядом, хочешь-не хочешь, а будем пересекаться» и бросила в зеркало быстрый взгляд. Не до конца высохшие волосы пушились на макушке. Выглядела я бледной и слегка осунувшейся из-за внепланового голодания. Зато чистая без единой крапинки кожа словно сияла изнутри. Картину портила царапина через всю щёку, но тут уж было ничего не поделать. Вместо вчерашней растянутой футболки тело облегала лёгкая льняная рубашка, в расстёгнутом вороте болталось простенькое ожерелье из бусин и ракушек. От ложбинке на шее поднимался аромат маминых духов: магнолия и тёплые древесные ноты. Убедившись, что повторение недавнего позора мне не грозит, я скомандовала:
– Мистер, впусти.
– Ну привет, – безо всякого энтузиазма поздоровался парень. И как был, в домашних тапках на три размера больше, пошлёпал на кухню. «Ладно, попробую исправить первое впечатление» – подумала я и вежливо поинтересовалась:
– Кофе будешь?
Гость насторожился и глянул исподлобья. На лоб всё также спадала косая прядь. Рукава простой чёрной толстовки без рисунка были закатаны выше локтей, демонстрируя татуировку и хорошо заметные вены на жилистых руках. «Типаж классического плохиша, – мысленно определила я. – Из тех, что гоняет на байке, называет девчонок «детка» и мусолит зубочистку, чтобы казаться круче».
– Буду.
Пока я колдовала с рожком, утрамбовывая ложкой молотый кофе, гость осматривался, небрежно привалившись плечом к стене. Ткнул пальцем на фотографию в деревянной рамке, где были запечатлены смеющиеся родители в обнимку с Машей на фоне бабушкиного сада. Когда я спросила, почему из всех снимков они выбрали тот, где не было меня, мама ответила: «Кадр получился удачный».
