Станция «Самосуд» - страница 5

Девушка устало посмотрела на него: она прекрасно знала, кто по ту сторону провода, и лучше от этого не становилось. Она тряхнула головой, прокашлялась, избавляясь от следов недавней истерии, и резко подняла трубку.

– Привет! Да все нормально, мам, отделались испугом, – бодро говорила Рида, хотя с выражением ее лица впору кого-нибудь хоронить. – Да что значит «не верю»?! Вот она я, прямо сейчас разговариваю с тобой! Нет, мы не сможем приехать: все пути перекрыли. Дать трубку Дориану? – Рида оглянулась на брата. Тот прокашлялся и кивнул: – Да, сейчас.

Рида положила трубку в перебинтованную руку, растянув при это провод донельзя.

– Привет, мам! Как у вас дела? У нас тут теперь горячо – полиция ищет виновников происшествия, – на этих словах девушка отвела взгляд. – Со мной? Да нормально, не жалуюсь. Мы опоздали на посадку, так что все обошлось. Да, пока, передавай отчиму «привет»!

Послышались короткие гудки, а за ними два облегченно усталых вздоха. В зал, где обустроили временное лечебное лежбище, с деловым видом вошла Вилья и поверх очков «кошачьих глаз» укоризненно посмотрела на внуков.

– Перестань, ба, и так тошно.

– Что это за цирк сейчас был? – женщина убрала седую прядь за ухо.

– Им ни к чему знать подробности, – покачал головой Дориан.

– Именно. Помочь они никак не смогут, только переживать будут почем зря. Пусть лучше думают, что все нормально. Тем более, что, учитывая детали, так и есть, – Рида исподлобья глянула на брата. – Мы, считай, почти и не соврали. А к тому моменту, когда полиция разберется со всем этим и пути откроют, малыш Дори будет как новенький, – усмехнулась она, глядя на обожженное скривившееся лицо.

– Грешно над болезными потешаться, сестричка.

– Я даже догадываюсь, в какой момент своей жизни ты вдруг уверовал. Есть хочешь? – спросила она.

– Я все вам принесу, только прекращайте свои дурацкие шутки! – грозно произнесла Вилья. – Всему должен быть предел!

– Да, бабуль, прости, – улыбнулся Дориан.

– Мы уже порядком устали от серьезности. Особенно сейчас.

– Я знаю, – произнесла Вилья, – и прекрасно вас понимаю, – с этими словами она покинула зал, оставив брата с сестрой наедине.

Тем временем на другом конце города, в опрятном выбеленном доме в два этажа, происходили схожие события. Илинея отправилась вместе с родителями еще засветло. И уже по дороге в вычурной механической повозке начался допрос. Илинея лениво отмахивалась: ничего не знаю, ничего не видела, и вообще, досталось меньше всех. И хотя все это было правдой, ни сидящая рядом мать, ни находящийся за рулем отец не унимались. В конце концов девушка просто перестала реагировать на вопросы и молча смотрела в окно. Это было похоже на сон с открытыми глазами.

Когда они, наконец, добрались до дома, Илинея лишь уточнила, осталась ли ее комната там же, или ей перебраться в гостевую. Получив ответ, она поднялась под встревоженные взгляды на второй этаж. Ее комната была все такой же, какой она оставила ее семь лет назад, когда перебралась в академию – сначала учиться, а затем и преподавать искусство иллюзии. Даже старая учебная виолончель стояла на своем законном месте в углу. Собственно, за нее первым делом и схватилась девушка. Через несколько минут кропотливой настройки инструмента по дому разлилась тихая, угнетающая мелодия. Девушка, не мигая, смотрела в одну точку и медленно водила смычком по струнам. Музыка часто сопровождала ее мыслительные процессы, что не раз заставило ее родителей пожалеть о своем решении: не для того они в свое время нанимали ей учителей.