– Отсюда видно далеко, – отметил Митя очевидный факт, хотя симпатии этот холм у него не вызывал, а скорее навевал смутную тревогу. Это стратегически выгодное место наводило на мысли о нашествиях и сражениях. Казалось, если постоять здесь достаточно долго, то можно увидеть, как из-за реки появятся какие-нибудь вражеские войска.
– Да, здесь можно было бы долго сидеть, глядя вдаль, если бы не этот ветер. Он нас как будто прогоняет, – добавила Олеся, и они поспешили спуститься обратно к машине.
Когда поселок остался позади, выглянуло солнце. Дорога была свободная, ровная и спокойная. По обеим сторонам росли старые липы, смыкаясь кронами вверху, сквозь их пожелтевшую и поредевшую листву светило солнце, а слева и справа тянулись поля сухих подсолнухов, которые почему-то еще не убрали. Это дружелюбное липовое шоссе и увело путешественников за собой, совсем не туда, куда им было нужно. Когда вдоль дороги стали попадаться названия незнакомых деревень, о которых не было упоминания в маршруте, Олеся вздохнула:
– Кажется, мы пропустили нужный поворот.
Митя озадаченно прошуршал листками и добавил:
– Еще и заблудились.
Возвращаться назад не хотелось, и поэтому некоторое время они просто ехали прямо, пока не добрались до перекрестка, на котором очень кстати стояла машина ГБДД. Олеся вышла узнать, куда ехать дальше. Досадно взглянув вслед упущенному грузовику, милиционер сказал, что он не знает ни про какую мельницу, но Троекурово по дороге направо, а больше поблизости нет ничего интересного. Посещение Троекурово не входило в их планы, но других вариантов не было.
Деревня оказалась подозрительно близко, это означало, что они сделали уже приличный крюк. Центром Троекурово был женский монастырь, довольно внушительных размеров, огороженный высоким каменным забором, с несколькими церквями из красного кирпича. В советское время на территории монастыря был консервный завод, там мариновали зеленые помидоры, варили варенье из черноплодной рябины и делали вино из яблок, именуемое в народе червивкой.
Митя, пользуясь случаем, пошел в монастырь заказать молебен, а Олеся зашла в магазин напротив, где продавали яблоки, разливное молоко и мясо местного производства. Купив килограмм красных твердых яблок, она заодно выяснила у дородной тети, стоявшей за прилавком, как отсюда добраться до Старой мельницы.
– Это вам нужно 5-ое отделение, за ним справа будет коровник, потом проедете одно поле, свернете налево, и вдоль посадок по грунтовке до реки. Там упретесь прямо в мельницу, – объясняла она, повернувшись в нужном направлении и показывая руками, где право, где коровник, и как надо повернуть. Как выяснилось позже, объяснила она все правильно.
Пятым отделением оказался молодой яблоневый сад. За высокой прозрачной сеткой были высажены сотни молодых деревьев, – они стояли ровными рядами, здоровые и одинаковые, каждое привязано к тонкой трехметровой палке.
– Посмотри-ка, как интересно! – Митя дернул Олесю за рукав куртки, – когда проезжаешь мимо, узор из палок дает такое живое геометрическое движение. Какие-то сходящиеся и расходящиеся тропки!
Олеся бегло глянула вбок и кивнула головой, стараясь не сбиться с правильного пути во второй раз.
– Коровников здесь вообще много, заметила?
– Да, и они все рабочие, что удивительно! Я-то уже стала думать, что молоко больше не доят из коров, а просто разводят меловой порошок с пальмовым жиром, и разливают по пакетам с умильными коровьими мордашками, – Олеся состроила физиономию, изображая счастливую рисованную корову, но Митя этого не увидел, потому что смотрел в свое окно на ту самую золотую осень, которая бывает не каждый год.
