Стать верным, или Опрокинутый ад - страница 13

Старик: Вера не имеет личностного измерения. Она обращена непосредственно к Богу. Но всё-таки моя вера, при всём моём уважении к ней, занимает подчинённое положение по отношению как к любви, так и к истине, так и к творчеству. Но она настолько сопряжена с ними и с Самим Богом, что за неё, разумеется, жизнь отдать не только можно, но и должно, не умаляя жизни и не превращая смерть в саморастрату. И это происходит именно потому, что вера, занимая служебное положение, неразрывно и интимно связана с абсолютными ценностями, которые можно обосновать личностным бытием. А эти абсолютные ценности пропитывают сознание человека, нашего современника. Именно поэтому наш с тобой разговор мог состояться.

Бармен: Вы о чём?

Старик: О том, что ты в своём понимании мира и Бога, не зная Его, надеюсь, существуешь в русле Иосифа Бродского…

Бармен: Это как?

Старик: Бродского называют заочным христианином.

Бармен: В каком смысле?

Старик: Заочники лекций практически не слушают, а экзамены сдают! Но, возможно, это произошло потому, что тебе, как и подавляющему большинству наших соотечественников, не встретилось на пути по-настоящему верующего человека – прости, но я себя ни в коем случае не имею в виду!

Бармен: Вы хотите сказать, что я сдал экзамен как христианин-заочник?

Старик: Этот экзамен можно сдать, только представ перед Богом. Но то, с каким рвением ты бросился на обсуждение этих животрепещущих тем, вселяет надежду, что в вопросе веры ты отнюдь не безнадёжен.

Бармен: Я за собой такого никогда не замечал. Даже не знаю, радоваться сейчас или огорчаться…

Старик: Вера действительно для человека очень важна. И особое её положение лично для меня может быть оценено только как свобода во Христе, а это реализуется, как мы знаем из Евангелия, через познание истины. Подобные рассуждения вполне применимы и к свободе творчества.

Бармен: Значит, свобода всё-таки очень важна?

Старик: Без свободы – никак. Без неё то, что делает человека сродным Богу, никогда не проявится и никогда не просияет в человеке образ Божий. Без свободы нет самоотдачи и самопожертвования. Без неё и к Богу прийти невозможно. Свобода является катализатором пытливого человеческого ума.

Бармен: То есть Вы хотите сказать, что ратуете за просвещение?

Старик: Естественно, причём за глубокое и всестороннее.

Бармен: А нас учили: «Наука доказала, что Бога нет».

Старик: Разве Бог является предметом научных изысканий? Как можно доказать то, чем не занимаешься?

Бармен: Но нашим поколением это было воспринято со школьной парты. Да что там со школьной парты – с детсадовского горшка!

Старик: Бог не может быть исследован никакими научными методами, причём, самое интересное, вне зависимости от того, есть Он или Его нет. Есть наука, а есть философия науки, которая, так или иначе, интерпретирует научные данные. Поэтому религиозная философия говорит одно, а атеистическая – другое. И здесь, и там всё упирается в веру. В нашей стране главенствовал атеизм, поэтому и результат такой.

Бармен: Но миром наука-то занимается материальным.

Старик: И что с того? А вера занимается миром духовным, и смею уверить, что система познания там обоснована ничуть не хуже, чем в науке.

Бармен: За научным познанием стоят университеты, лаборатории, эксперименты!

Старик: А за познанием по вере – монастыри, церковные Соборы. И есть ещё одна важная вещь: личный опыт каждого верующего. Есть даже книжка такая, изданная в начале 1900-х годов, автор Михаил Новосёлов: «Забытый путь опытного богопознания». Заметь: Бог может быть познан опытным путём. В Православии этот путь поверяется ещё и глубокими размышлениями.