— Пусть будет просто «автоматическая винтовка Судаева», — махнул я рукой. — В конце концов, моей заслуги здесь почти никакой. Да и не настолько уж я честолюбив, чтобы…
— Думаете, в вашу честь назовут улицу или целую площадь? — сердито буркнул Судаев.
Что-то его явно задело. Вряд ли отказ разделить с ним лавры будущей славы — скорее уж само отношение, которое наверняка показалось оружейнику чересчур легкомысленным.
— Не вижу никаких причин переименовывать в мою честь ни улицу, ни проспект, ни уж тем более площадь. — Я улыбнулся и пожал плечами. — У них у всех уже есть вполне подходящие названия, и менять их не следует.
— А если речь пойдет об улицах в городах, которые пока еще принадлежат германскому рейху? — Судаев недобро усмехнулся. — Не сейчас, конечно же. После войны.
— Которую еще предстоит выиграть, ваше благородие.
Странно, но разговоры о непременной грядущей победе — как и тогда, с Шестопаловым — не вызывали у меня ничего, кроме раздражения. Судаев прекрасно делал свою работу — положим, лучше любого конструктора-оружейника во всей Империи. Вряд ли он побоялся бы доверить даже собственную жизнь автоматической винтовке с нашей фабрики, и все же для него война скорее была возможностью испытать в деле свои разработки. Судаев не отличался сентиментальностью… да и вообще эмоций в нем было примерно столько же, сколько в инструментах, наполнявших его обитель в городе.
А я еще не успел забыть имена парней и мужчин, не вернувшихся из Зеленой Рощи.
Тридцать два человека. Тридцать два конверта со свидетельствами о смерти, письмами и документами на компенсацию. И все до единого я вручил лично. Женам, сестрам, матерям и отцам — седым старикам с лицами, будто высеченным из камня: почти три четверти погибших были потомственными вояками. Разумеется, они знали, на что идут, — как знали и их семьи. Меня благодарили без слез на глазах, иногда даже называли благодетелем… Но вряд ли хоть кто-то втайне не желал, чтобы я сам остался лежать на отмели вместо их сына или мужа.
— Думаете, императорская армия проиграет войну?
— Нет. Более того — я не допускаю даже мысли о подобном. — Я спокойно выдержал суровый взгляд Судаева. — Но не стоит делить шкуру медведя до того, как он испустит дух. Сейчас солдаты его величества сражаются с сильнейшей армией Европы.
— Значит, им нужно оружие, и чем раньше — тем лучше. — Судаев чуть ли не силой отобрал у меня винтовку. — Я хочу, чтобы вы как можно скорее получили патент и отдали распоряжение приступить к работе.
— Можете считать, что распоряжение у вас уже имеется, — кивнул я. — А что касается патента — на заводе определенно есть те, в чьи прямые обязанности входит…
— Я не хочу к ним обращаться. — Судаев швырнул сверток с винтовкой куда-то на заднее сиденье. — Слишком долго!
— Немногим дольше, чем тратить время на дорогу сюда — да еще и в такой час… — медленно проговорил я и, прищурившись, уточнил: — Вы ведь явились ко мне не поэтому? Верно, Алексей Иванович?
— Да, ваше сиятельство. — Судаев потупился и зачем-то убрал руки в карманы. — Есть… и другая причина.
— И какая же? — Я отступил на шаг и нахмурился. — Если уж вы появились здесь в такую рань — хотя бы потрудитесь…
— Я не доверяю своему окружению! — прошипел Судаев и, оглядевшись по сторонам, продолжил: — Вы не хуже меня знаете, что сейчас происходит в стране. Не хотелось бы, чтобы чертежи или, не дай Бог, образцы попали не в те руки.
