— Что ж… Могу понять. — Я на мгновение задумался. — Не могу гарантировать, что работа нашей службы безопасности полностью лишена изъянов. И все же это весьма серьезное обвинение… Вы подозреваете кого-то конкретно, Алексей Иванович?
— Если я начну рассказывать о своих подозрениях — вам придется уволить сотни две человек, — мрачно ухмыльнулся Судаев. — И самое отвратительное, что без некоторых из них я не могу обходиться и дня. Что бы там ни говорили, над вашим оружием работает целая группа талантливых конструкторов и станочников. Одному человеку такое попросту не под силу.
— Догадываюсь, — вздохнул я. — Но тогда — что вы предлагаете?
— Принять меры. Хотя бы усилить охрану… и наладить учет. Признаться, я сам порой не слишком аккуратен и не всегда могу вспомнить, что еще лежит в каком-нибудь ящике — а что уже давно разобрано на запчасти. И все-таки мне кажется, — Судаев виновато втянул голову в плечи, — что несколько образцов… пропали.
Так себе новости. Не то чтобы я готов был незамедлительно разделить подозрительность оружейника — он явно волновался сверх меры и, похоже, чуть ли не готовился устроить на заводе самую настоящую охоту на ведьм. И все же.
— Я не оставлю подобное без внимания… разумеется. — Я сложил руки на груди. — И все же напоминаю, что следить за своими образцами и за группой разработчиков — в первую очередь ваша собственная задача, Алексей Иванович.
— Я знаю, — огрызнулся Судаев. — Делаю все, что от меня зависит. И, как видите, даже немного больше… Эту винтовку я собирал лично, один.
— И замечательно. — Я склонил голову. — Тогда завтра я непременно велю Настасье Архиповне заняться патентом. Ей мы оба можем доверять, как самим себе.
— Почему только завтра?!
— Алексей Иванович, пожалейте несчастную девушку, — усмехнулся я. — Сегодня у Настасьи Архиповны выходной… И у меня, вообще-то, тоже.
3. Глава 3
— Выглядишь… просто сногсшибательно.
Я не соврал: Настасье всегда было не занимать эффектности, но сегодня она буквально превзошла сама себя. Или я просто слишком привык видеть ее либо в строгом наряде, либо в рабочей робе.
Последние… Полтора месяца? Полгода? Я уже успел забыть. Похоже, что целую вечность мы с ней встречались или на заводах, или в начальственных кабинетах. На тоскливых, зачастую бесполезных и немыслимо затянутых встречах, куда она непременно надевала деловые костюмы. Как правило — даже с брюками. И теперь я в очередной раз убедился — правильно делала: вздумай она вырядиться так, как сейчас, все — от работяг до самых серьезных старичков-министров, за исключением разве что непробиваемо-железного Судаева, — едва ли смогли бы сосредоточиться на переговорах хоть на минуту.
Туфли на тонком каблуке, юбка — короткая, но в меру. Не знаю, помогала ли Настасье какая-нибудь столичная модистка, или она сама сумела подобрать идеальный баланс: ноги в светлых колготках (а может, и чулках) выглядели весьма… игриво — и все же без излишеств, без намека на вульгарность. Светлая блузка с коротким рукавом казалась почти деловой, однако не могла скрыть формы под ней. Наверняка была еще и куртка — но ее из-за жары пришлось оставить в машине.
За прошедший с нашего знакомства год Настасья повзрослела, превратившись из крепостной девчонки с замашками сердитого подростка в женщину. Разумную, взрослую и невыносимо-серьезную — настолько, что я иногда даже скучал по той, что могла без разговоров засветить в лоб гаечным ключом даже сиятельному князю.
