Ужас охватил меня, накрывая паникой и пригвождая к полу. Руки затряслись, ноги стали подкашиваться, и я выронила сумку, которая шлепнулась на пол с громким бряцаньем. И уже через пару секунд в коридоре появился Гриша, который смотрел на меня так, словно привидение увидел. Впрочем, я себя сейчас именно так и чувствовала. Будто душа вылетела из тела, а сердце плюхнулось в пятки и там же остановилось.
— Ты что здесь делаешь? — прошипела я охрипшим голосом, глядя на Гришу, который приблизился ко мне, но остановился в трех шагах. Раньше бы он обнял меня и поцеловал, но теперь между нами была слишком огромная пропасть, которую не перешагнуть.
— Заехал за вещами, — спокойно ответил Гриша, все еще смотря на меня выпученными от удивления глазами. — Мариш, ты чего такая белая?
— Белая? — прошептала, поднося руку к ледяной щеке. — Потому что испугалась! Я думала здесь воры.
Гриша усмехнулся, но, заметив, как я недобро глянула на него, подавил смешок и спрятал улыбку за плотно сжатыми губами.
— Нужно было предупредить меня, что заедешь.
Муж напрягся, а тем временем вернула себе способность управлять собственным телом и, нагнувшись, подняла с пола сумку, из которой выпали телефон, кошелек и прочая мелочёвка. Мне пришлось ползать по полу и собирать все добро, пока Гриша продолжал нависать надо мной, так и не склонившись, чтобы помочь. Раньше бы он первым бросился собирать вещи с пола, если бы что-то упало.
Слишком много «раньше».
Пора бы уже перестать сравнить что было и что есть. Но как это сделать, когда рядом с тобой стоит твой муж, по которому ты все еще дико скучаешь, но в то же время тебя лихорадить только от одной мысли, какую тайну он хранил.
— А я думал, что я все еще здесь живу.
— Мы вроде бы договорились...
— Марианн, мы договорились, что я поживу отдельно, — уточнил он, когда я, собрав вещи, поднялась и отряхнула колени от невидимых пылинок. — Но я все еще имею полное право приезжать, брать свои вещи, когда они мне понадобятся, и проверить, как здесь без меня живет Мурка. У нее, кстати, не было воды в поилке. Ты забыла наполнить?
Упрек? Неужели я слышала упреки от человека, который совершил ошибку пострашнее, чем просто не добавил воды в поилку для кошки? Вспыхнув, я вцепилась в ремешок сумки и с вызовом взглянула на мужа.
— Ты приехал меня в чем-то обвинять?
Гриша нахмурился. Может быть, он догадался, что не в том положении, чтобы что-то говорить мне, но повисшее между нами наэлектризованное напряжение уже искрило, и мы будто два барана уперлись рогами, играя в гляделки. Первым не выдержал Гриша, попытавшись оправдаться.
— Я не обвиняю, Мариш. Просто решил, что могу заехать и взять необходимые мне вещи, не предупреждая тебя. Я ведь все еще имею право входить в эту квартиру?
— Да имеешь. Это и твой дом, — промолвила я, скрежеща зубами.
Минус в брачном жилье заключался в том, что я не могла так просто выставить мужа прочь из дома, сменить замки. Запретить ему на пушечный выстрел приближаться к месту, где мы были когда-то счастливы. Всё, что я могла, так быть благодарной Грише за то, что он сам предложил нам разъехаться на время и немного остыть. Правда заключалась в том, что остыла лишь наша постель, а внутри меня все еще бушевало пламя. И именно оно не позволило мне вовремя заткнуться и просто позволить мужу взять свои вещи и уехать. Я была настолько взвинчена, что не удержалась и сказала:
