Читать онлайн Алексей Шарычев - Стихийная сила

Барды и скальды,

Рапсоды и акыны

Всегда скитаться рады;

Они путём старинным

Идут в века иные,

И слушают баллады,

Поэмы, и былины.

Века дают награды

Богатые поэтам,-

Гладкой рифмы злато,

Бриллиант сюжета.

Когда идут обратно

Из времён глубоких

Скальды и баяны,-

У них готовы строки;

Излагать стихами

Сразу они могут,-

В во́лнах вдохновенья

Рукописи тонут.

Вмиг стихотворенья

Являются на свет,

Долгих промедлений

У поэтов нет;

Многим поколеньям

Оставляют след…

Жаль, что я не гений,

Строки мои – бред.

– Да, посланники богов

Так писать бы постыдились;

Это же комок из слов!

Слушай, как стихи творились:

Барды, рапсоды, и скальды,

Баяны, ваганты, акыны

В далёких столетьях искали

Следы от сказаний старинных.

Ты думаешь, им помогали

В исканиях мудрые книги?

Нет. Они к духам летали

Быстро на мысленных крыльях.

Когда к небосклону взмывали

Баяны, ваганты, рапсоды,

То духи им там диктовали

Обрывки стихов превосходных.

Сила была в дивных строках,

В словах красота неземная;

Пророческий смысл высокий

Поэты в стихах излагали.

От стройных могучих созвучий

Вселенная вся трепетала,

И в диком восторге кипучем

Звёзды на землю роняла.

Четыре всесильных стихии

Стихами творцов восхищались,-

Бури, пожары и ливни

В подлунном миру начинались

От радости буйной, стихийной.

Слова стихотворцев – лавина.

Тёмная бездна времён

Душу певца наполняет;

Великими силами он

Пером на листах управляет.

Демон и Бог дремлют в нём,

Он рифмою их пробуждает;

Мрачным и светлым стихом

Просторы веков украшает.

На скамьях широких,

За столом дубовым,

Восседают воины.

Лица их суровы.

О походах долгих

Вспоминают, с грустью.

Прославляют громко

Силу рати русской.

Наливают в чаши

Мёд сорокалетний,

Нарезают брашна;

Пьют, едят степенно.

Говорит их старший:

«Грянем песню, братья!

Грустно в круге нашем.

Я призвал баяна.

Заходи же, старче,

Погреми струна́ми;

А не то заплачем,

Нас тоска объяла.

И заходит старый

В красные палаты;

На скамью устало

Он садится к знатным

Воинам храбрейшим.

Гусли яровчаты

Он кладёт неспешно

Пред собой; и чару

Мёда выпивает.

А потом в молчаньи

Камнем замирает. —

Мутными глазами

Тьму столетий зрит,

Были вспоминает;

Мёртвым ворошит

Память, чтоб они

Песню подсказали…

Минул тихий миг,

Старец оживает,-

Ловкими перстами

Струны бередит,

Песню начинает:

Десять соколов пустил

Я на стаю лебедей.

Ловчий сокол кровь пролил,-

Лебедь, умирая, спел

Песнь прощальную свою.

Десять песен знаю я;

Но сегодня пропою

Лишь одну. Зовут меня

Духи предков в дальний путь;

Через горы на поля,

Из полей в морскую глубь.

Рыбой щукой буду я

В волны бурные нырять.

Сизым коршуном в ветрах

Стану высоко летать.

Серым волком по лесам

Пробегу, и взвою громко

О событиях далёких,

Быль поведаю потомкам.

Мчится по полю на быстром коне

Храбрый Аника воин.

Злато везёт он в огромной суме,-

Храм обокрал на Афоне.

Ни в Бога, ни в чёрта Аника не верит,

Меч для него, как святыня;

А стрелы калёные, как песнопенье,-

Звонко летят во вражину.

Любит Аника в набеги ходить

С малой умелой дружиной,-

Легче потом медяки поделить,

Хватит на братьев наживы.

И в этот раз им досталось немало

Красного злата и яхонта.

Едет Аника до хаты; устал он,

Словно крестьянин от пахоты.

Позднею ночью решил отдохнуть

Витязь лихой у кургана.

Лёг на траву, но не может уснуть,

Болят его старые раны.

Первая рана тоскливо поёт

Ему о богатстве кровавом:

«То, что награблено, скоро сгниёт,

Неправидна хищная слава!»

А рана вторая рыдает навзрыд

О старых, забытых родных:

«Тятю и мати скорей навести,

Стань же опорой для них!»

А третья рана красиво поёт

О том, что хорош был поход:

«Удача повсюду отважных найдёт,

Она вслед за ними идёт!»

Под добрую песню Аника уснул;

И чудо явилось ему

Чёрное, страшное, с тысячью рук,

Оно утащило во тьму

Храброго воина. (Кто-то пырнул

Спящего острым клинком,

И злато его умыкнул).

Аника обрёл вечный дом

В поле раздольном; ему

Теперь только ветер поёт,

Свободен от дум его ум.

В диком поле, под толщей веков,

Вечным сном почивают бойцы;

Много с ними мечей и щитов,

Стрел и копий, – тревожны их сны.

Но спокоен высокий их дом,-

Старый холм. Одиноко стоит он

В чистом поле; травою, как мхом

Он укрыт. Этот дом – место битвы.

Над курганом ветра проплывают,

Пыль веков развевают они

Над забытой могилою; знают

Ветры вольные древнюю быль.

О великих походах кровавых

Завывают стаи ветров,

О народах лихих и коварных

Напевают в сто голосов:

"В этом логове половцы спят,-

Дети долгой жестокой войны.

Словно волки они; их отряд

Много добрых людей погубил.

Десять лет рыскали по степи,

Ни своих, ни чужих не боясь;

Лучше рысей умели они

Тихо красться, и быстро напасть.

Сотни смелых набегов лихих

Совершили бойцы, и удача

Всюду верною спутницей им

Была, охраняла захватчиков.

Знали половцы древний обряд:

Перед тем, как идти на врага,

Выл по-волчьи их храбрый вожак,

И ответ от волков ожидал.

Если волки ему пропоют,

Значит, ждёт в поле боя успех.

Ну а если в ответ тишину

Слышит он, то снимает доспех.

Десять лет побеждали бойцы

Всех ворогов пеших и конных.

Но однажды попрали они

Обряд: перед долгим походом,

Вождь снова надрывно провыл,

А в ответ лишь дыханье ветров;

Шелестела зловеще ковыль,

Тишина предвещала разгром.

Но они не смутились, и в бой

Поскакали на резвых конях;

И никто не вернулся домой,

Прахом стал их везучий отряд.

Под просторным небесным шатром

Приютился забытый курган.

В этом логове спят вечным сном

Тридцать половцев; им никогда

Не увидеть, как солнце встаёт,

Как по небу плывут облака.

Вольный ветер им песню поёт,

Убаюкал он их на века.

Певцы былых времён

Ушли в миры иные,

Но песни их поныне

Звучат в краю земном.

Стихи сильнее смерти,

Они живут в веках;

Слова попрали прах.

Песнь на бренной тверди

Главенствует; в умах

Глаголят рифмой барды:

Пушкин, Гёте, Байрон,

И даже Пастернак.

Гомер поёт верлибром,

И плачется Петрарка

Сонетиком тоскливым.

От рифм бывает жарко,

Бывает хладно, сыро;

Стихийные порывы

Звучат цветасто, ярко.

Нам души услаждает

Стройный слог напевный,-

Одна строка взмывает,

Другая очень медленно

Пёрышком спадает

Плавно. Словно крылья

Бывают у стиха;

Читатели летать

Могут в небе синем.

Когда речитативом

Поэты начинают

Рассказывать о дивных

Краях, – мы улетаем:

Ясно видим горы,

Просторные равнины,

И океан суровый.

Воочию узрим мы

Красивые строенья

В чудесных городах;

Увидим населенье,

Одетое в шелка.

Потом пойдём в садах

Гулять, среди цветов,

И там, прекрасных дам

Затащим в тень кустов.

А после, в райский сад

Взлетим в одно мгновенье,

И там, в семи ветрах,

Обрящем просветленье.

Витая в облаках,

Познаем упоенье.

Жизни суть – в стихах;

Этот мир – виденье.

Небосклон над морем хмур,

Скоро будет сильный шторм;

Мощная лавина волн

Вдарит в рёбра тощих шхун.

Поздней ночью в порте Дувр

Бродит много моряков,

Грузчиков и босяков,

И продажных хитрых шкур.

Хорошо гулять пешком,

Надоел мне тесный кэб;

Пешую прогулку мне

Надо совершить пред сном.

Вон какой-то балагур

Байки травит. Подойду

И послушаю, о чём

Громко повествует он. —

Когда я был в рассвете сил,

Душа не ведала печали;

Трудился днями и ночами,

На плечах весь мир носил.

Грузчик – это не призванье,

Но я стезю свою любил

Настолько, что порой парил,

Как ангел, ящики таская.

Не угасал мой рьяный пыл,

Пылал с рассвета до заката;

Носил я с кораблей богатых

Ценный груз. (Тогда в порты

Шли к нам шхуны из Китая).

И как-то раз украли мы

Полный ящик, толь смолы,

Толи дёгтя, – мы не знали,

Что это свежий опий был.

А когда нам рассказали

Про дурман необычайный,-

Дружно начали курить

Всей артелью, вечерами.

Синеватый горький дым

Наши души уносил

В неизведанные дали.

А наутро мертвецами

Становились мы, но шли

Сонно в порт, гремя костями.

Месяца через четыре

Наш запас растаял.

Измождённые, худые,

Вяло мы таскали

Ящики, лишь для того,

Чтобы опиума вновь

Раздобыть; мешками

Мы у портовы́х дельцов

Это зелье закупали.

Нас с работы прогоняли

Постоянно; не нужны

Никому опиоманы.

Быстро опустились мы,-

Кто-то угодил в тюрьму,

Кто-то разум потерял.

Наши души вверглись в тьму,

Белый свет для нас пропал.

Грёзы райские, как дым,

Испарились; ад настал.

В тяжких узах сатаны

Оказались мы. Но нам

Силы света помогли. —

Как-то раз на наш причал

Прибыл боевой корабль,

В Индию он путь держал.

(Много ружей, пушек, сабель

Моряки должны доставить

В жаркий край, чтоб подавить

Вспыхнувшее там восстанье).

И на корабле у них

Рук рабочих не хватало.

Капитан всем объявил,

Что в команду набирает

Тех, кто страх свой победил.

«Путь нелёгкий.» – Он сказал.

«Но ещё сложнее будет

Там, когда среди лиан,

В самой гуще джунглей

Станете нести войскам

Ядра, пушки, пули

На хребтах своих. Но вам

Всем Заплатят за безумье

Так, что даже и раджам

Не приснится! По рукам?»

Мы, конечно, согласились,

Надо счастье попытать;

Может, божеская милость

Нам поможет куш сорвать.

Здесь от опия сгниём;

Ну а там, мы поневоле

Трезвый образ обретём.

Сговорились мы, и вскоре

На военном корабле

Вышли в море. На просторе

Стало нам повеселей,

(В первый день). Потом же горе

Наступило ненадолго,

Кончился проклятый опий.-

Дня четыре или пять

Плохо, муторно нам было,

Нас знобило и мутило,

Не могли ночами спать.

Но потом мы понемногу

Стали приходить в себя;

Вновь свободу обретя,

Воскресали, слава Богу.

Постоянная работа

Не давала нам скучать,-

Наши яды вышли с потом,

Вновь людьми смогли мы стать.

Когда корабль к берегам

Наконец причалил,

Капитан команду дал:

«Пару дней гуляем!

Первые деньжата вам

Выдаст канцелярия.

Но не напивайтесь в хлам!

Вас ждут испытания.»

Двое суток отдыхали;

А потом трюм корабля

Всей артелью разгружали.

И ещё четыре дня

Полк пехотный ожидали.

И когда пришли войска,

Капитан простился с нами:

«Помните, что тут искать

Потерявшихся не станут;

Строго надо выполнять

Приказания. По плану

Две недели путь туда

Занимает; а обратно

Налегке вы, господа,

Прилетите за зарплатой.»

И отправились мы в путь

Трудный и опасный.

В самую глухую глубь

Непролазных зарослей

Камнем канули, и там

В глубине лесных массивов

Довелось нам увидать

Очень много дивного.

Джунгли, это целый мир,

Он красив, но и жесток:

Где-то затаился тигр,

Где-то рядом воет волк.

Средь диковинных цветов

Сотни ядовитых змей

Ползают; тьма пауков

Бегает в густой траве.

На высоких пышных кронах

Спят коварные пантеры,

И они всегда готовы

Пробудиться; прыгнут с веток

И добудут свежей крови.

Хитрые шакалы бродят,

Ищут лёгкую наживу.

Здесь везде царит тревога…

Эти джунгли, словно живы,

И они гостям не рады.

На чеку всё время надо

Быть. Повсюду сырость;

Комары терзают жадно

Жалами своими живность.

Малярия вас внезапно

Может вывести из строя;

Лихорадка в гроб вас вгонит.

К этому всему прибавьте

Необузданных повстанцев,

И тогда себе приставите,

Как пришлось нам добираться.

На четвёртый день пути,

Среди зарослей густых

Мы увидели руины,-

Храм чудесной красоты

Был в веках иных воздвигнут.

И сейчас ещё хранил

Он величие своё.

Томас Брик, наш командир,

Приостановил поход,

Для того чтоб изучить

Памятник архитектуры;

(Очень он начитан был,

С ног до головы культурен).

Ну а нам не по нутру

Было это приказанье.

Что мы будем делать тут?

Только время потеряем.

С ротою солдат пошёл

Брик исследовать тот храм;

И носильщиков повёл

За собою, – девять там

Человек нас оказалось.

Работёнка нам досталась

Не из лёгких, – вход завален.

Час, наверно, разгребали

Мы его. Ну а потом

В тьму кромешную попали.

Тускло освещал огонь

Стены храма, свод громадный,

И алтарь, с каким-то странным

Шестируким изваяньем.

Брик от счастья просиял,

Увидав тот памятник.-

«Это Шива, господа!

Бог всех одурманенных!

Вместо ладана он травы

От индусов принимает

В виде подношения.

Есть у них одно куренье

Специальное; оно

Очень схоже с гашишом.