— Если сам не пьет, я ему наливаю. Пятница — мой день.
Глеб прошелся от стены до стены. Зажмурился, потряс головой, сжал переносицу — и все равно не смог вместить в себя все то, что услышал. Остановился посреди комнаты, глядя на Ксению так, что она перестала улыбаться.
— Ты спаиваешь его, чтобы заниматься своими делами? Теми самыми, из-за которых тебе пришлось бежать с этим стариком, жить с ним?.. Что-то опасное. Наверняка противозаконное. И ты втягиваешь в это меня?!
Ксения прищурила глаза.
— Ты можешь отказаться.
— Конечно же, я не откажусь! — Глеб едва не шипел. — Но ты была права, я потребую кое-что взамен.
— И что же это?
— Ты знаешь.
— О, ты становишься мужчиной, — ответила Ксения холодно, с насмешкой.
— Ты можешь отказаться, — в тон ей произнес Глеб.
— Конечно же, я не откажусь! — зло бросила Ксения и так быстро прошла мимо Глеба на кухню, что на него словно ветром повеяло.
«Упрямая! Гордячка! Ведьма! — как по кругу, повторял про себя Глеб, сжав зубы. И сам не заметил, как успокоился, стал думать о ней с прежней страстью и нежностью: — Упрямая… Гордячка… Ведьма… Моя…»
Не любит. Ну и пусть. Не гонит же. И не прогонит — потому что он нужен ей. А значит, у него есть время привязать ее к себе.
— Мы пришли, — я поворачиваюсь лицом к Графу и улыбаюсь самой себе: стоит лишь бросить взгляд на его губы, тотчас же появляется мысль о поцелуе.
— Спасибо за интересную историю, Шахерезада.
Граф берет меня за руку и галантно, не отпуская взгляда, целует мне пальцы.
Я невольно облизываю губы.
— Сладких снов, Шахерезада.
— Сладких снов, Граф.
Еще некоторое время мы стоим неподвижно, глядя друг другу в глаза. Затем он разворачивается и уходит.
Я дожидаюсь, пока его черное пальто исчезает в утренних сумерках. Затем протягиваю руку, чтобы открыть дверь подъезда, и замираю, услышав рев мотоцикла. Черный «Судзуки» плавно подкатывает к ступеням и останавливается напротив меня. Мотоциклист снимает шлем, и мой взгляд цепляется за разорванную мочку уха.
— Вас ждут, — говорит мотоциклист и протягивает мне второй шлем.
11. Глава 11
В мою пятнадцатую осень погода стояла такая же, как и сейчас: то ледяные дожди, то всплески тепла, то серость, то золото. Тот день был неожиданно ласковым после недели холода — именно той недели, которую меня угораздило провести на улице.
Темнело. Еще незажженные фонари склоняли головы, как сгоревшие спички. Небо напоминало вскипевшую простоквашу. Розовые спицы закатного солнца пронизывали хлопья облаков всех оттенков белого.
Он тоже смотрел на небо. Рассеянный, погруженный в свои мысли. Казалось, будет дорогу переходить — даже красный свет не заметит. Под курткой из заднего кармана джинсов у него выпирал кошелек. Вообще-то, я предпочитала незапертые машины и забытые сумки — тяжела судьба карманника с боязнью прикосновений. Но тут такой экземпляр!
Некоторое время я просто шла за ним, не скрываясь, хотя улица была пустынной — после семи рабочий квартал вымирал. Изучала. На вид ему было лет под сорок. Одет просто, но аккуратно. Кашне на шее. Строгая стрижка. А у меня молния на одном сапоге не застегивалась — сломалась. Носки дырявые — пальцы ног мерзли. Вши — чесалась. Шла и не могла оторвать взгляда от кошелька — а вдруг в нем много денег?
Приблизилась, ловко выудила свой приз. А мужчина вдруг раз — и схватил меня за руку! Никогда бы не подумала, что он может быть таким ловким. Вот мы и познакомились.
