Стоицизм - страница 6

Сообщается, что Панетий восхищался как Платоном, так и Аристотелем. Хотя в целом он продолжал придерживаться стоического учения (достаточно, чтобы иметь возможность оставаться главой школы), в некоторых местах Панетий от него отклонялся. Он отверг стоическую доктрину о периодическом разрушении мира, утверждая вместо этого его вечность (см.: DL. 7.142). Можно заметить, что он несколько смягчил стоическую этику, отрицая, что для счастья довольно одной добродетели (предполагая, что также необходимы и материальные блага; см.: ДЛ. 7.128; ФРС. I. 569; IiI. 49), и перенес основное внимание с идеала мудреца на обычного человека с улицы (см., напр.: Сенека. Ер. 116.5).

И всё же, несмотря на своеобразие своих взглядов на эти вопросы и упомянутое восхищение Платоном, он оставался правоверным стоиком, отвергая платоническое учение о бессмертии души (см.: Цицерон. Tusc. 1.79). Стоит также заметить, что некоторые из его «своеобразных» мнений были приняты уже некоторыми из его стоических предшественников; Диоген Вавилонский, к примеру, отвергал периодическое разрушение мира, так что в этом вопросе Панетий попросту следовал за одним из своих учителей-стоиков.

Посидоний родился в сирийской Апамее примерно в 135 году до н. э. В Афинах он учился у Панетия. Когда в 110 году до н. э. тот умер, Посидонию должно было исполниться примерно двадцать пять лет. Вместо того чтобы остаться в Афинах, он переехал на Родос и именно здесь преподавал философию. Так могло произойти потому, что после смерти Панетия совместное руководство школой перешло к Мнесарху с Дарданом. Находясь на Родосе, Посидоний совершил несколько путешествий по Средиземноморью, проводя научные и культурные наблюдения, вполне в духе Аристотеля. Самым знаменитым его учеником был, по всей видимости, Цицерон. Посидоний умер около 51 года до н. э., когда ему было уже за восемьдесят. Он был в первую очередь эрудитом, внесшим свой вклад не только в стоическую философию, но и в историю, географию, астрономию, метеорологию, биологию и антропологию.

Традиционно было принято утверждать, что самое известное и наиболее заметное отступление Посидония от стоической ортодоксии находилось в области психологии. Согласно сведениям Галена, если ранние стоики вроде Хрисиппа принимали монистическую психологию (в которой разум и эмоции не были разделены в качестве различных способностей), то Посидоний пошел вслед за Платоном и предложил трехчастное устройство души, разделив ее на разум, эмоции и желания. Гален с большим удовольствием разобрал это внутреннее противоречие стоической традиции в своем трактате «Об учениях Гиппократа и Платона». Однако недавние исследования показывают, что расстояние, разделявшее Хрисиппа и Посидония, не было таким большим, как утверждал Гален (см., напр.: Cooper 1999).

Панетий и Посидоний отклонялись от некоторых ранних стоических доктрин. Однако в этом совсем не обязательно видеть недостаток. Если бы они бездумно принимали всё, чему учила ранняя Стоя, то они были бы скорее религиозными послушниками, нежели философами. Ведь очевидно, что Клеанф и Хрисипп также не были слепыми последователями Зенона, а скорее расширили и развили заложенные им основания теми способами, что отражали их собственные философские устремления, и каждый из них внес свой индивидуальный вклад в развитие стоической философии. Стоики после Хрисиппа обрели хорошо развитую систематическую философию. Если мы предположим, что эти стоики действительно были философами, а не просто слепыми приверженцами каждого слова учителя, то нам, конечно, следует ожидать некоторого отступления от его учения. Если Панетий и Посидоний вообще заслуживают называться «философами», то нам стоит ожидать, что они придут к своим собственным выводам и время от времени будут расходиться во мнениях с предшественниками. Нет ничего непоследовательного в том, чтобы делать это, одновременно продвигая стоическую философию как школу, вызывающую наибольшую интеллектуальную симпатию. Действительно, если бы это было не так, то сами понятия философской школы или традиции рисковали бы стать противоречием в терминах.