Слухи из Парижа: тревожные вести о гугенотах.
В те времена, когда новости распространялись медленно, передаваясь из уст в уста бродячими торговцами, пилигримами и солдатами-дезертирами, Сент-Обин жил в относительной информационной изоляции. Но даже в эту глушь доносились отголоски событий, бушующих в сердце Франции. С каждым днём, с каждым новым путником, эти отголоски становились всё громче и тревожнее, превращаясь в зловещие слухи из Парижа. В основном они касались гугенотов – французских протестантов, чья вера, отличная от католической, стала камнем преткновения и причиной кровавых войн, терзавших страну на протяжении десятилетий.
Первые, ещё еле слышные шёпотки о гугенотах в Париже появились несколько месяцев назад. Говорили, что их лидеры, в первую очередь адмирал Гаспар де Колиньи, обрели огромное влияние при дворе короля Карла IX, чем вызывали недовольство могущественного католического рода Гизов и даже самой королевы-матери Екатерины Медичи. Эти слухи сопровождались противоречивыми новостями: то о мире и примирении, то о новых столкновениях. Жители Сент-Обина, далёкие от придворных интриг, воспринимали это как далёкую грозу, которая, казалось, никогда не достигнет их спокойной гавани.
Однако после того, как весть о предстоящей свадьбе Генриха Наваррского, лидера гугенотов, и Маргариты Валуа, сестры короля, достигла деревни, тон слухов резко изменился. Эта свадьба, объявленная символом мира и национального примирения, на самом деле лишь усиливала напряжение. В Сент-Обин стали приезжать странные люди: паломники, которые, казалось, не имели цели, кроме как разносить тревожные вести; солдаты, чьи мундиры были потрепаны, а глаза полны усталости и недоверия. Они приносили истории о том, как Париж наполняется гугенотами, прибывающими на свадьбу своих лидеров. «Город кишит еретиками!» – кричали они, распивая дешёвый сидр в таверне «У Счастливого Лося». – «Словно муравьи, лезут со всех сторон!»
Эти слова, сказанные с нескрываемым отвращением, будоражили умы католиков Сент-Обина. Они слышали о высокомерии гугенотов, о их нежелании подчиняться старым порядкам, о том, как они якобы оскверняют католические святыни. Некоторые торговцы, возвращавшиеся из Руана, рассказывали, что в Париже царит непривычное напряжение. Они видели, как католики и гугеноты, одетые в свои отличительные цвета – католики в белые повязки, гугеноты в оранжевые ленты – скрещивали взгляды на улицах. Возникали мелкие стычки, которые быстро подавлялись, но сам факт их возникновения был пугающим.
Особенно тревожными были истории о покушении на Колиньи. Сначала пришла весть, что он ранен, а затем, через несколько дней, поползли слухи, что покушение было неслучайным, что за ним стоят Гизы, а может быть, и сама королева. Это вызвало волну беспокойства: если даже адмирал, такой влиятельный человек, не застрахован от нападения в самом сердце Парижа, то что говорить о простых людях? Люди начинали понимать, что свадьба – это лишь прикрытие, ширма для чего-то гораздо более зловещего. Некоторые говорили, что гугеноты сами замышляют заговор, чтобы захватить власть и истребить католиков. Другие, наоборот, утверждали, что католики готовят ловушку, чтобы одним ударом покончить со всеми еретиками.
Эти слухи, противоречивые и полные ненависти, сеяли страх и недоверие среди жителей Сент-Обина. Соседи, которые жили бок о бок много лет, стали с подозрением смотреть друг на друга. Католики, обычно мирные и набожные, начали вспоминать проповеди местного кюре о «дьявольской ереси» и «праведном гневе». Несколько гугенотских семей, проживавших в деревне, чувствовали на себе косые взгляды и недружелюбное молчание. Атмосфера накалялась. Люди стали запирать двери на ночь, крестьяне брали с собой вилы, отправляясь в поля, а женщины крепче прижимали к себе детей.
