В садик из задней двери особняка вышла горничная с подносом; вслед за ней появился дворецкий, который нес тазик с горячей водой и чистые полотенца, перекинутые через локоть.
– А вот и кофе, – удовлетворенно кивнул Важан Змаю, – у меня отличный кофе, мне его привозят из Исида.
– Буду рад попробовать. Там, откуда я прибыл, нет хорошего кофе.
И Важан не спросил, откуда прибыл Змай! Он вообще вел себя странно: то ли делал вид, что ему нет до Змая никакого дела, то ли действительно давно и хорошо его знал.
Дворецкий же устроил тазик на стул возле Йоки.
– Йелен, мой дворецкий неплохо разбирается в медицине. Можешь смело доверить ему свои боевые раны.
– Я бы попросил вас повернуться к солнцу, господин Йелен, – сказал дворецкий, – а лучше всего – пересесть в кресло.
– Как вам будет удобней, – кивнул Йока. В тени он начал замерзать.
– А вы, если я правильно понял, не сомневаетесь в том, что Откровение сбудется? – продолжил Важан разговор со Змаем.
– Мне трудно ответить на этот вопрос. Но я согласен с вашей точкой зрения: чтобы Откровение сбылось, кто-то должен приложить к этому руку. В частности, кто-то должен родить и вырастить Врага. И этот кто-то должен в полной мере владеть прикладным оккультизмом, ведь речь идет об изменении биологических особенностей человека.
Дворецкий (внешне – сама учтивость) довольно грубо пощупал нос Йоки – едва успокоившаяся боль вспыхнула снова.
– Ничта, перелома нет, немного смещена перегородка. Подправить?
– Конечно. Не оставлять же его с кривым носом на всю жизнь.
– Может быть, стоит сделать ему инъекцию морфина?
Важан повернулся вполоборота и смерил Йоку взглядом:
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Вам придется потерпеть, господин Йелен, – вздохнул дворецкий. – Это болезненная операция.
– Подержать ему голову? – Змай поднялся.
– Да, – согласился дворецкий, – так будет лучше. И… Ничта, надо, чтобы кто-то придержал полотенце.
– Мне это ничего не будет стоить. – Важан медленно поднял грузное тело с плетеного кресла – оно заскрипело и едва не развалилось.
– Не бойся, – весело сказал Змай, подходя к Йоке сзади, – я буду держать крепко.
– Спасибо, – едко ответил тот.
– Сожми подлокотники покрепче и рук не разжимай, – шепнул Змай ему на ухо и взял его за щеки, приподнимая голову вверх.
Вообще-то это было ужасно, хотя дворецкий мучил его не более трех секунд. Слезы опять хлынули ручьями. Важан прижал полотенце к многострадальному носу, а Змай повернул Йоку к себе лицом и потрепал по волосам:
– Сейчас пройдет.
– Будем считать это расплатой за желание быть взрослым, – проворчал Важан, отправляясь к ручью – мыть руки.
Йока прятал лицо на животе Змая и не мог унять слез, всхлипывал и дрожал. Змай похлопывал его по плечу и даже гладил по голове.
– Ничта, у него, похоже, сломано два пальца. Но не сегодня, давно. Мне показалось, с них раньше времени сняли гипс, – дворецкий указал на левую руку Йоки.
– Да, это я сломал. Две недели назад. Йелен, все прошло. Можно больше не плакать.
Йока, конечно, досадовал на самого себя, но слова Важана разозлили его. Он коротко глянул в его сторону, и тот вдруг шагнул назад и побледнел. А через секунду сухо рассмеялся.
– Йелен, тебе нужно учиться владеть своим гневом. Для твоей же пользы. В школе мальчиков недаром учат держать глаза долу. И тебе бы это пригодилось как никому другому.
– Чем это я настолько хуже других? – проворчал Йока. Зато слезы высохли в один миг.
