– Факелы! Факелы несите! – командовал Милуш своей свитой. – Я должен все видеть!
Привлеченные шумом и светом факелов, поглядеть на Спаску вышли чуть ли не все обитатели замка – они почему-то не спали. В деревне в это время все спали, кроме деда, Гневуша и Спаски. Только Гневуш не умел выходить в межмирье.
Маленький дворик со всех сторон был окружен лабиринтом построек, люди толпились на галереях и открывали окна, чтобы посмотреть на происходящее.
– А дудочка? – спросила Спаска.
– Дудочки не будет. Но у меня есть кое-что получше.
Чернокнижник поманил пальцем одного из слуг, и тот с нарочитой осторожностью протянул ему махонький сундучок. Такого немыслимого волшебства не было даже в хрустальном дворце! Стоило завести сундучок ключом и открыть крышку, как нежные колокольчики тоненько заиграли тихую мелодию. Спаска разглядывала чудесную вещицу с открытым ртом, едва не забыв, что на ней вместо рубахи для колдовства три взрослые юбки, и чулочки с подвязками, и красные сапожки. Как, наверное, будет красиво, если она станцует во всем этом под волшебную музыку из сундучка…
Никто не учил Спаску танцевать, танец шел откуда-то изнутри, а тут снежинки кружились со всех сторон – и Спаска кружилась вместе с ними. Колокольчики-льдинки вызванивали нежную мелодию, и если болото скрадывало звуки, то здесь, среди камня, каждый звук длился долго, тонко вплетаясь в предыдущие и следующие. И хотя людей было много, все молчали – только факелы потрескивали потихоньку. Спаска знала, что выходит в межмирье не так, как остальные. Ей не надо было долго смотреть перед собой, направляя взгляд вдаль, – она одновременно видела и мир вокруг, и межмирье, и добрых духов по ту сторону границы миров. Она танцевала им, и те с готовностью отдавали свою силу – иногда за время танца Спаска могла принять силу десятка добрых духов. Она безошибочно чуяла свет солнечных камней, с легкостью отличала добрых духов от глупых или злых и вовсе не считала путешествия по их миру опасными. Ей не требовались проводники, хотя дед прикармливал росомаху и двух ворон и Спаске нравилось путешествовать по мирам вместе с ними.
В этот раз ей хотелось танцевать бесконечно – под волшебную музыку, в юбках, развевавшихся в такт ее танцу, с волшебными снежинками на волосах. Но особенно ей хотелось удивить ворчливого Милуша – чтобы отец мог ею гордиться. И она танцевала и танцевала, порхала бабочкой от одного доброго духа к другому, не чувствуя насыщения. Дед считал, что она еще не умеет толком отдавать полученную силу, и только это остановило ее в конце концов: Спаска замерла на минуту, покидая и мир духов, и межмирье, сосредоточилась на том, что окружало ее в действительности: каменные стены, маленький дворик, гранитная брусчатка… А потом поднялась на ноги и закружилась, свивая воздух в маленький вихрь вокруг себя. Снежинки полетели по кругу, все быстрей и быстрей, ветер завыл в ушах, в вихрь вплетались новые и новые струи – Спаска направляла их в небо, чтобы не причинить вреда постройкам. Ветер ревел со всех сторон, гасли факелы, хлопали ставни – в небо, в небо, а не по сторонам! Дед всегда очень сердился, если вихрь у Спаски получался слишком широким. Но она делала это на болоте, а не в маленьком каменном дворике! С треском рухнула галерея, со звоном рассыпалось мозаичное панно над входом в башню. Спаска сплела ветер потуже: в небо, в небо! Ей показалось, что снежинки, которые вихрь поднял с мостовой, звездами легли на небосвод.
