Страхов много, смерть одна - страница 20

Ну точно! Как он сразу не узнал его! Это был тот самый безумец, с месяц назад пытавшийся ворваться к нему в храм и оскорблявший его на чем свет стоит. Человек, назвавшийся отцом Мироном. Это он принес в его храм страх и убийственную тревогу. В него хозяин приходской обители вынужден был стрелять. Это его слова о прилюдном разоблачении «совратителя в монашеской рясе» заставили духовника бояться за свое положение, репутацию и жизнь. И здесь проклятый лжесвященник появился неспроста. На этой службе он приведет свои угрозы в исполнение.

Отец Александр боялся говорить. Ему казалось, что каждое его слово будет истолковано неверно. Что десятки пар глаз, устремленных на него, смотрят ему прямо в душу. И… они знают все. Скоро они толпой набросятся на него и задушат, с жестокостью переломав все ребра.

– Эй, мирянин! – прокричал он в толпу. – Да, да, я вам, вам! – он указал на человека в цилиндре. Тот сделал вид, что не услышал.

– Подойдите к алтарю.

Все собравшиеся повернулись в сторону мужчины в черном пальто.

– Подойдите к алтарю! – грозно возвестил священник.

Незнакомец стоял. Стоял, улыбался. А потом вдруг кинулся прочь.

– Держите его! – закричал отец Александр и, сбросив с себя рясу и зачем-то белую сорочку, которая была под ней, метнулся вслед за беглецом.

Собравшиеся безмолвно наблюдали, как погоня переместилась за пределы церкви, и человек в черном пальто с полуголым священником оказались на Дворцовой набережной. Следом почти все они высыпали на улицу. Кто-то помчался вдогонку за служителем, крича слова поддержки.

Беглец, придерживая рукой цилиндр, расталкивал прохожих. Богатых дам в пышных платьях, их кавалеров. Он ловко лавировал между едущими попутно и навстречу дилижансами и не оставлял никаких шансов своим гонителям. С каждой минутой он удалялся все дальше. Один раз едва не столкнулся с едущей прямо на него конной повозкой, но в последний момент увернулся. Добежав до поворота на Зимнюю Канавку, он резко остановился, чтобы отдышаться. А после стал искать взглядом преследователей.

Их разделяли десятки метров. Человек в цилиндре захихикал и бросился по набережной вдоль канала в сторону Мойки.

В следующий раз он остановился уже возле Зимнего моста, взошел на середину и замер. Вместе с ним остановился и отец Александр, за которым бежала толпа прихожан.

– Началось, церковник! – захохотал безумец и скинул с себя черное пальто.

– Я вижу перед собой дьявола во плоти! А ты? Ты разве не видишь его? Не видишь, насколько ужасен его лик? Насколько мерзок он?

– Постой! Объясни мне, что происходит! – духовник боялся приближаться к мосту. Ему казалось, что сумасшедший вот-вот прыгнет вниз. Пытаясь унять дрожь, он стоял, обняв себя за плечи. Ветер майского Петербурга пронизывал до костей, и полуголому человеку было особенно холодно здесь, на набережной у реки.

– Не видишь его? – дьявольский смех прекратился. Лицо незнакомца исказилось от злости, глаза налились кровью. Он исторг из себя непроизносимые ругательства в адрес Бога и церкви, а потом захрипел:

– Тогда посмотри в зеркало! Посмотри на себя, мой Богом позабытый… любимый Агасфер… Ты скитался сотни лет. Проклятый и позабытый всеми, ты вымаливал прощение у Назарянина. И вот теперь ты нашел его!

– Что ты сказал?

– Сalvus lecher…[7] Будь ты проклят!

С этими словами богохульник прыгнул в воду. Священник подбежал к мосту, за ним остальные. Когда он оказался на том месте, где несколько мгновений назад стоял самоубийца, то понял, что все кончено. Круги на воде расходились медленно-медленно, прибивая к берегу черный цилиндр. Они свидетельствовали о безвременной кончине бесноватого странника.