Руслан, собравшись с духом, наконец, прервал давящую тишину, словно разрезая её тонким лезвием. Его голос, обычно звонкий и уверенный, звучал сейчас почти неслышно, как шелест листьев на ветру. Казалось, он боялся потревожить покой этого сада, испугать хрупкую тишину, окутавшую царицу.
– Ваше Величество, – прошептал он, склонив голову в знак уважения. – Простите за дерзость, но я обеспокоен отсутствием Коня. Рыжего… Он, – Руслан запнулся, подбирая слова, – он редко покидает сад на столь долгий срок. Не знаете ли вы, где он?
Вита медленно повернула голову, и Руслан замер, поражённый выражением её глаз. В полумраке сада, где лишь лунный свет пробивался сквозь густую листву, они казались бездонными колодцами, наполненными не просто светом, а самой сутью времени. В них отражалась целая вечность, словно Вита была свидетельницей сотворения мира и его неминуемого конца, знала тайны, непостижимые для обычного смертного. Морщинки вокруг её глаз, обычно почти незаметные, сейчас казались глубокими бороздами, прочерченными годами наблюдений и размышлений.
– Ты говоришь о Рыжем, Руслан, – отозвалась она, её голос был тихим и плавным, как течение горной реки, журчащей среди камней. Каждое слово было выверено, словно Вита взвешивала его на весах мудрости. – О коне, что говорит языком людей… Вопросы твои достойны удивления, ведь прошло немало лет с тех пор, как он впервые появился здесь, на берегах этого мира.
Она вздохнула, словно вспоминая что-то далёкое и невероятно важное, её взгляд устремился куда-то за пределы увитого розами сада, в прошлое, которое было видно только ей. В этот момент Руслан ощутил себя ничтожно малым, стоящим перед мощью веков, запечатлённой в памяти этой женщины. Он молчал, боясь нарушить хрупкую нить воспоминаний, понимая, что каждое её слово – драгоценность.
– Он был найден неподалёку от города Фенисов… – Вита сделала паузу, словно смакуя название, позволяя ему осесть на языке. – …девушкой Моной. Тогда это был всего лишь испуганный жеребёнок, выброшенный бурей на берег, одинокий и потерянный. Его шерсть была слипшейся от морской соли, а глаза полны ужаса. Но даже тогда, в его глазах таилась глубина, несвойственная обычным животным… нечто, что сразу выделило его из всех остальных. Мона с добрым сердцем увидела в нём не просто животное, нуждающееся в помощи, а равного… существо, которое откликнулось на её сочувствие. Именно тогда, по словам Моны, она впервые услышала, как он заговорил. Сначала – лишь мысли, посланные в её разум, а потом… слова, произнесённые вслух, тихие и неуверенные.
Руслан нахмурился, его лоб испещрили тонкие морщинки, словно на потрескавшейся земле после засухи. Обрывочные фразы царицы Виты складывались в голове в причудливый калейдоскоп, где яркие осколки истины перемешивались с туманными образами иносказаний. В её рассказе ощущалась какая-то потусторонняя магия, сплетающаяся с необъяснимым чувством потери, словно он тщетно пытался удержать в руках призрачную дымку, ускользающую сквозь пальцы.
– Но почему он исчез? – настойчиво спросил он, его голос звучал громче обычного, прорезая тишину. Беспокойство с каждой секундой обвивало его сердце все крепче, словно удав. – Он просто ушёл? Куда? Не оставил ни следа, ни записки, ничего?
Руслан чувствовал, что за нарочито спокойными словами Виты скрывается нечто большее, чем просто рассказ о пропавшем животном, пусть и необычном. Это было что-то таинственное, почти мистическое, что никак не хотело укладываться в рамки привычного мира, заставляя его чувствовать себя слепым котёнком, тыкающимся в незнакомые углы.
