В дальнейшей жизни своей я встречал много женщин, которые по праву считались первыми красавицами. Но ни одна из них даже близко не стояла с той худенькой китайской девушкой в заплатанном платье, потому как ничто так не украшает девушку, как влюбленность шестнадцатилетнего юнца.
Жена Яо умерла много лет назад. Таким образом, старшая Мунь стала для Юфань не только старшей сестрой, но и заботливой матерью. Однако с годами роль любящей матери приелась Мунь, и она с удовольствием превратилась в злобную мачеху, которая шпыняла нерадивую падчерицу за малейшее прегрешение.
После вечернего приема пищи у воспитанников приюта было свободное время. Вопреки тайным чаяниям главного наставника, мы не оставались в монастыре, дабы предаться медитации. Мы выбирались за монастырские стены и спешили к дому Юфань. Рядом с домом рос раскидистый тополь, мы залезали туда всей гурьбой и, устроившись на ветках, словно отдыхающие после длительно перелета птицы, ожидали появления Юфань.
Любовь сделала нас лучше. Когда я впервые появился у тополя, мальчишки в первый раз с того момента, как я появился в монастыре, молча и без лишних слов взяли меня в свою романтическую компанию.
– На эту ветку лучше не садись, – предостерег меня Джен, на пару с Тяном травивший меня много лет кряду. – И так трещит.
Я с благодарностью кивнул. Сам Тян зло зыркнул глазами в мою сторону, но сказать ничего не решился.
– Скоро выйдет, – доверительно сообщил Тенгфей. – Ты первый раз здесь?
– На тополе – да, – подтвердил я.
– Если нам повезет, – сказал Джен, – отец заставит ее носить воду. Им надо много воды для скотины.
В тот день нам не повезло. Юфань вышла во двор, но только для того, чтобы мы с минуту наслаждались ее красотой. После чего она снова скрылась в хижине. Мы надеялись, что она выйдет снова, и еще долго не слезали с дерева.
– Это все из-за демона, – услышал я шепот Тяна.
К моей радости, мальчишки только отмахнулись от домыслов Тяна. В монастырь мы возвращались все вместе, и я не знал, чему радоваться больше – тому, что у меня появилась любовь или с друзья с общими интересами.
Однако наслаждаться своей первой компанией мне пришлось недолго. Где-то через неделю у всех мальчишек чувства к Юфань достигли такой глубины, что потребовали уединения. С того времени мы поодиночке ускользали из монастыри, поодиночке добирались до дома Юфань, а взобравшись на тополь, уже не перекидывались шутками и подначками.
Догадывалась ли о нас Юфань? Безусловно – да. Она часто, чаще, чем обычно, выходила из дома вечерами и садилась на крыльцо, давая нам лишнюю возможность полюбоваться собой. При этом Юфань избегала смотреть на тополь, а все время рассматривала склон горы Тулань. Затем раздавался визгливый голос Мунь (мы были убеждены, что старшая сестра завидует младшей), и Юфань скрывалась в доме. Одухотворенные, но печальные, спускались мы с тополя и, спотыкаясь, также поодиночке, брели в сторону монастыря, снова и снова проживая этот вечер, скрупулезно стараясь не упустить ни единой детали, воскрешая в памяти ее.
Поначалу никто из нас не решался заговорить с Юфань, но долго это продолжаться не могло. Продолжая наши «птичьи» ухаживания, мы переглядывались, выискивая в наших рядах героя-первопроходца, который и укажет нам путь к счастью. Таким героем стал заводила Тян.
Однажды, никому не рассказывая о своих планах, он слез с дерева и направился к Юфань, которая только вышла из дома.
