Накануне ночью
Обмотанная тканью «кошка» бесшумно зацепилась за подоконник, и стройная тень быстро вскарабкалась на балкон.
Двери в покои принца Невейна были беспечно распахнуты, занавески слегка колыхались от вечернего ветерка, а сам принц столь же беззаботно распластался на огромной кровати, заваленной книгами. Чем-то он напоминал великана, которого люди попытались обложить крепостными стенами, дабы заточить его в темницу, но принц и так был по уши пленён красотой, рождаемой словами, когда они чиркали о его мечтательный дух. Он был поглощён волнительным чтением: в книге шла жестокая борьба между Добром и превосходящими силами Зла.
Принц, конечно, убеждал себя, что, мол, дочитает до следующего цельного абзаца в конце страницы, а потом уж точно – всё. Надо спать, потому что завтра много скучных дел, которых никак не избежать, по той банальной причине, что он принц. Но эта уверенность была ложной и подпитывалась самоуверениями только для острастки. Слишком интересной и живой была книга, слишком податливым к её чарам принц Невейн. Глаза у него слипались, и он благополучно забывал данное себе обещание, и свеча тихонько таяла, стекая на стол, пока у него в душе разворачивался целый театр в миниатюре, с вечными страстями и бесконечной стойкостью героев ко всем бедам мира, страху, боли и своим собственным теням, что ложились на полотно повествования, сплетённое из деяний, отлитых в металле слова, точно тени облаков на простор равнины. Эти тени хрупкими клинками рассекали потоки света – та доброта и человечность, что герои книги в себе отчаянно искали.
Совсем другая тень, живая, а не книжная, – и куда более опасная, – незаметно проскользнула в комнату и затаилась в неосвещённом углу. Принц, опасаясь, что его засекут и, да простит читатель этот каламбур, потом ещё раз засекут, но иначе, за его ночные чтения, оставил зажженной только одну свечу, чтобы в случае тревоги её можно было быстро задуть. Он не заметил движения, не придал значения шороху шагов, решив, что это хрустнула страница в его ласковых руках. Пальцы не отпускали край страниц, как будто приключение готовилось сбежать от него.
Тень в углу тихонько достала из-за спины лук, приложила стрелу, потянула тетиву. Тетива скрипнула, но принц снова не обратил на это внимания. Однако он почувствовал, что на него кто-то смотрит. А возможно, уловил блеск глаз над чёрным шарфом, закрывавшим нижнюю часть лица. Он посмотрел туда, и на мгновение застыл от удивления, нерешительности и лёгкой паники. Смерть была совсем рядом, в нескольких шагах, на наконечнике стрелы. Он это ощутил быстрее, чем до конца осознал. Смотреть ей в лицо, хоть лица он и не видел, встретиться с ужасным ледяным взглядом – слишком тяжелое испытание для такого «слабого человека», как он себя называл за свою нерешительность. По привычке он прижал раскрытую книгу к груди, заслонив её руками от постороннего.
Это было так нелепо, что принц не знал, как ему быть. На него ещё ни разу не покушались, никому он не был нужен и почитался придворными чуть ли не дурачком и невеждой за своё равнодушие к власти. На это он беззлобно отвечал, что, будь он владыкой, то постарался бы превратить этот мир в рай земной – и не факт, что вселенная бы пережила такие жуткие метаморфозы, поэтому он лучше воздержится, чтобы старый добрый мир окончательно не рассыпался, как слишком тонкий кусочек халвы в чьих-нибудь неловких пальцах.
