– Что, рисунок понравился? – спросил Вахид.
Сфокусировав взгляд на небольшой картинке с изображением горской сакли, я спросил:
– А что это?
– Окраина Итум-Кале. Старинный рисунок, 1840 года.
– Странно! Неужели чеченцы тогда рисовали?
– Брат! Это же Лермонтов рисовал! Ты что, не знаешь?
Смутившись, я что-то пробурчал. А Вахид попросил хозяина дома, крепкого рыжебородого парня, принести ксеру рисунка.
Когда хозяин вернулся с копией, я уставился на большую пластиковую кобуру пистолета, закреплённую на его поясе:
«Автоматический пистолет Стечкина! Откуда?»
Заметив мой взгляд, Вахид мрачно усмехнулся:
– Трофейный! 21 февраля наши «хлопнули» в ущелье Мартан-Чу целый взвод спецназа!
Видя, что настроение моё совсем испортилось, он постучал по наручным часам на своей огромной лапе:
– Сейчас – почти час ночи. Давай так. Отвезём вас поближе к блокпосту. Скажете, что удалось скрыться от погони. Остальные погибли. Извини, брат! Война есть война!
глава 2
Спецназ. Чёрный день календаря
– Поздравляем, сержант! – первые слова, которые услышал Антон, очнувшись в госпитальной палате.
– С чем? – разлепил он спёкшиеся губы и попытался сфокусировать левый глаз на расплывающейся белой фигуре доктора. – С чем поздравляем?
Пересилив боль, контрактник дотронулся до головы, забинтованной вместе со вторым глазом.
– С днём рождения! Сегодня – 23 Февраля!
– Так это. Ну! – замялся сержант. – Так День защитника это! А я летом родился!
– В этом году, 2000-м, у тебя второй день рождения! – улыбнулся доктор. – Ладно, Филиппов, не разговаривай. Береги силы.
– Глаз живой? – потрогал повязку Антон.
– Живой-живой! Только нос твой придётся лепить заново. Срезало как бритвой! Да не волнуйся, новый слепим. Лучше прежнего!
Антон закрыл глаз и попытался вспомнить, как он здесь оказался, в тепле и безопасности. Ведь целую неделю их группы 700-го отдельного отряда специального назначения шли по кручам чеченских гор, прикрывая пехоту.
Три группы спецназа были усилены пехотными арткорректировщиками и сапёрами. Всего – 35 «штыков».
Далеко внизу, в ущелье Мартан-Чу Шатойского района, буксовала в грязи и рычала бронетехника 15-го мотострелкового полка.
Полк шёл к селу Харсеной, а спецназ прикрывал движение сверху.
Спецназовцы шли чрезвычайно медленно, по пояс утопая в глубоком рыхлом снегу и ночуя без «спальников» прямо мёрзлой земле.
Появились простуды и даже обморожения.
На восьмые сутки тяжелейшего изнуряющего марша по заснеженным горам – долгожданный приказ:
– Сосредоточиться в районе села Харсеной. Ночёвка. Утром 21 февраля заменят мотострелки. А вам спасибо! И – домой, в родной Псков!
Всё, штыки – в землю!
Командиры, и сами измотанные донельзя, тоже ночевавшие на голой мёрзлой земле, решили «не напрягать» бойцов перед возвращением домой. Приказа на выставление боевого охранения и оборудования позиций к обороне они не отдали.
Да какое тут охранение, когда вылит мокрый мерзкий снег, а мороз так норовит усыпить навеки!
Но тихое морозное солнечное утро 21 февраля приободрило и навеяло прелестное пушкинское:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит!
Вусмерть замёрзшие бойцы развели костры и, сложив автоматы в пирамиды, уселись прогреваться.
Через десять минут от бушлатов уже валил пар, а долгожданное тепло разливалось по телу. Блаженство!
Поглядывая на бойцов, прикрывших глаза, капитан Калинин шутливо сказал:
