«Держись, очкарик! Сейчас распределимся, потом покажу где тут что! Главное – вечером не ори, когда страшилки начну!»
Витька только неуверенно кивнул, не совсем понимая, о чем речь.
Распределение по корпусам и отрядам, выдача постельного белья – простыней с лагерной печатью и жестких, пахнущих свежестью подушек – заняло еще добрый час. Наконец, пятый отряд, человек пятнадцать разновозрастных мальчишек, оказался в своем «жилище» – длинном, просторном помещении на втором этаже корпуса «Сосна». Стены выкрашены в бледно-голубой, на полу – темный линолеум, кое-где потертый до дыр. Два ряда железных кроватей с панцирными сетками стояли вдоль стен. У каждого изголовья – тумбочка. Посредине – длинный стол и скамейки. Окна, большие и распахнутые настежь, выходили в сторону моря, до которого было метров триста через сосновую рощу. Сквозь игольчатые ветви уже виднелась узкая синяя полоска горизонта. В комнате пахло свежей краской, хлоркой и пылью.
«Бери кто какую хочешь, только не деритесь!» – скомандовал вожатый Андрей, паренек лет девятнадцати, в такой же белой рубашке, но с нашивкой на рукаве. Он пытался выглядеть строгим, но добродушие так и пробивалось сквозь напускную суровость. «Быстро заправили кровати, умылись – и на линейку! Опоздавших ждет наряд вне очереди – чистить картошку на кухне!»
Началась возня. Ребята метались, расталкивая друг друга, пытаясь застолбить койки поближе к окну или к друзьям. Сашка Горбатенко, как заправский стратег, мгновенно занял кровать в самом углу у окна – стратегически выгодная позиция с обзором и на комнату, и на подходы. Витьке Морозову досталось место рядом, у стены. Он неуклюже расправлял серую лагерную простыню, путая уголки, в то время как Сашка уже ловко заправил свою, за секунду взбил подушку и бросил на тумбочку потрепанный томик Стругацких.
«Ну что, очкарик, как впечатления?» – Сашка развалился на своей койке, заложив руки за голову, и смотрел на Витьку с дружелюбным любопытством.
«Шумно… И жарко», – честно ответил Витька, снова поправляя очки. «А ты… ты тут часто?»
«Третье лето кряду!» – с гордостью объявил Сашка. «Здесь как дома. Знаешь, где лучшие яблоки воровать? Знаешь, в какой каморке у сторожа дяди Миши самый вкусный компот? Знаю! И где море ночью светится, как будто звезды упали в воду. И какие истории тут рассказывают…» Он многозначительно прищурился. «После отбоя. Когда вожатые спят».
Витька почувствовал легкий холодок по спине, несмотря на жару. «Какие… истории?»
«А вот узнаешь», – загадочно улыбнулся Сашка. «Сегодня же. Первая ночь – святое дело. Только смотри – не вскрикни. Андрей, наш вожак, хоть и добрый, но на уши встанет, если шум услышит. А старшая вожатая, Маргарита Павловна…» Сашка сделал страшное лицо и провел пальцем по горлу. «Та еще фурия. Застукает – мало не покажется».
Первый день пролетел в вихре. Общая линейка на плацу под палящим солнцем, где товарищ Борисов долго и нудно говорил о дисциплине, дружбе и чести пионерского галстука. Знакомство с территорией: столовой «Волна», где уже пахло борщом и компотом; клубом «Алые паруса» с потертой сценой и пианино; спортивной площадкой с покосившимися воротами; медпунктом, откуда доносился резкий запах йода. И, конечно, спуск к морю. Длинная лестница, утопающая в зелени, вела вниз, к небольшой галечной бухте. Вода была удивительно прозрачной, теплой и невероятно манящей. Ребята, сдерживаемые окриками вожатых, только бросали завистливые взгляды на плещущиеся волны – купаться разрешат только завтра, после медосмотра.
