– у него язык не проворачивался – он никогда не произнес calendrier – это чертово слово меня сгубило – а выпить у тебя есть? – выпил спирта – понес неразборчивое – папа, пошли! – постой, дай вспомнить – он рассказал, как его сгубило чертово слово calendrier – выпил спирта – папа, пошли! – страдал сын Красикова – постой, дай вспомнить – он рассказал, как его сгубило чертово слово calendrier – через вас говорит тоска жизни – сказал Сисин, выставляя отца и сына за дверь – ты никогда ничего больше не напишешь, вот увидишь, встретимся через десять лет! – говорила Манька – она стала лингвистической патриоткой – магическая формула складывалась на уровне языка – западные языки – утверждала Манька – со своей жаждой информативности – указывали на безопасную ограниченность – русский, безудержный, беспредметный, обещал
вечную жизнь – это такой паучок –
она-она бегает по душевой занавеске – бегает – лапками перебирает – живет в мокром месте – прячется в полотенца – забирается в складки – свисает в ванной с потолка – раз за воротник! –
она-она показала Сисину свою немецкую разновидность – гуляли под руку по вечернему Тюбингену – затмила
нашу Маню, которая совсем уже разложилась – издеваясь над Манькой, Сисин покупал пестрые, вышедшие из моды
или какие-то
маргинальные шмотки – платья с приподнятой, как у девочки, талией – Манька придирчиво смотрела – жадно надевала – к зеркалу! – ну как? – бесподобно! – нет, правда, мне идет? – еще как! – уродец отражался в зеркале – они подкладывали себе зеркальца под попы – работа кипела – вдруг все кончилось – зеркала повыбрасывали – любовь стала нежной и вдумчивой – какое счастье – думал он – что я не женился на ней – а счастье было так возможно – ты хочешь, чтобы я продолжала? – да – почему он засыпал такой умиротворенный? –
она-она не боялась показаться неумной – ее лицо стало тонким – совсем молодым – у нее был потный носик, на котором сидели очки – в ней было что-то немножко свинячье – как, впрочем, чуть ли не в каждой настоящей немке – в какой-то момент он подумал: – меня не обманешь – я знаю, кто ты – ты паучок
она-она – но потом это удивительно просветленное лицо – только перед любовью и перед смертью у женщин такие лица – почти никогда у мужчин – да – да – он хотел, чтобы
она-она продолжала – очень – почему он засыпал таким умиротворенным? – почему на миг захотелось отложить дело всемирного разрушения? – как просто, одеваясь,
она-она сказала – собирая комок из колготок и трусиков – в следующий раз надо будет родиться мужчиной – как замечательно жаловалась на немецких мужчин – которые не знают, как себя вести – быть
мачо или быть нежными – как просто не спросила о семье – как мило она делала ему подарки на следующее утро – все озарилось – и было хорошо.
Кевин представил преподавателей – они вставали и раскланивались во все стороны – потом все ели желтый сыр, как мыши – она прошла с гордо поднятой головой – метнула заинтересованный взгляд – мне была интересна эта слабенькая дылда – которая вышла из своей японской машины – он сверху на нее смотрел из общежития – было душно – он высадился на лужайке в Новой Англии – загробное царство – по лужайке ходили бывшие жители необъятной страны – их память содержала в себе все подробности земной жизни – все эти русские страдания – разлитые по пространству – учили американцев русскому языку – преподавали православную историю – играли в футбол – ставили силами студентов «Самоубийцу» – пели хором церковные гимны – если смерть наступила в тридцатых, то пахло голодом, несло коллективизацией – если во время войны, то никак не распутать клубок Сталин – Гитлер – но все-таки немцы покультурнее – если бы не гитлеровская идиотская политика на Востоке – парочка послевоенных перебежчиков – со смертным приговором в кармане – а если в семьдесят четвертом – то пахло
