Но капитан не успел отозваться, влетел дежурный:
– Около реки, на лужайке убийства! Какой-то сумасшедший, докладывают, молодой и голый, выскакивает невесть откуда с ножом в зубах и вспарывает животы прохожим. Свидетельницу, бабулю, распорол от макушки до промежности. Четыре трупа… Попытки бешеного пристрелить результата не дали. Исчезает…
– Карамышев… Сердце, – сипло задышал полковник. – В кителе, в кармане – изокет… Ах, «коронал», батенька, ваш навсегда, – закашлялся. – И зажирайся магнием… Дай! – И забрызгал себе под язык нитратным спреем. Отдышался, растирая ладонью сердце. – А тот магний – тысяча двести баночка и название штатовское «Натурал калм», а я «м» недоглядел и прочел: натурал кал… Мы, россияне, потребляем штатовский кал? Меня Комков до сих пор подкалывает… Ну, погнали!
– Заскочу за табельным…
– Зачем тебе два пистолета? Подай мне мой, – бросил Гринев ключи от сейфа. – Карамышев, только умоляю, не устраивай бойню… Комиссуют меня на раз.
Картина выглядела ужасающей и страшной в самой сути безумства. У протока с распоротыми животами юноша и девушка… С краю поляны в зарослях кипрея свидетельница – на совершенное злодейство невозможно было взглянуть без содрогания. Прямо посреди дороги, скорее всего, дедушка с внучкой…
– Он из ниоткуда и… в никуда, – в промежутках приступов рвоты поведал лейтенант. – Мистика какая-то и зловоние…
– Тухлыми яйцами, – поморщился полковник, – вроде как сероводород… Ты чего так дико озираешься, Карамышев?
– Этот гад где-то здесь.
И в этот момент словно из воздуха возникла тварь и полоснула ножом лейтенанта, который в стороне корчился от рвоты. Капитан крутанулся, и загрохотали в его руках пистолеты, однако тут же истошно прокричал полковник: «Дима, сзади!» Карамышев взвился в сальто, при приземлении бросился вбок и всадил в какую-то голую недоросль остатки обойм. Лежа мгновенно перезарядился, но… тварь исчезла.
– Я в него всадил четыре пули, не меньше, – ошалело поводил стволами капитан.
– Мистика… – прошептал полковник, – потусторонний псих… креатив до отвала.
– Дима, – послышалось от ближайшего Стега, – ты уложил его, вон у твоих ног лежит.
– Вранье, – возмутился Гринев, – никого здесь нет. Только мне, кажется, хана, – схватился за сердце, – цыганка, зараза, наворожила. – И упал.
Капитан бросился к нему, но, споткнувшись об что-то, сам упал. Замер от удивления и догадки: «Не тварь исчезает, а мы его не видим… Значит, рядом еще какая-то тварь отводит нам сознанку…»
К полковнику, завывая сиреной, на всем ходу подскочила «Скорая» и увезла в реанимацию. Вторая машина с красным крестом забрала искровавленного лейтенанта.
Дмитрий настороженно отступал к полицейским машинам и понимал, что какая-то невидимая, но действенная сущность может поразить его в любой момент. Но не поражала. Отойдя подальше, увидел расстрелянного им скорчившегося юнца.
Своему помощнику Вандитову приказал:
– Прихвати «пээсников» и немедленно доставь сюда кого-нибудь из охраны раздолбанного коттеджа. А я пока тут прослежу за развитием событий.
Но «развитие событий» не происходило, во всяком случае внешне.
Охранник подтвердил догадку: несчастный юнец – Сергей Устимцев, сын известного в прошлом ученого Кирилла Устимцева. Терзало недоумение: кто превратил этого Сергея в зомби и с какой целью? Были ли подобные случаи зомбирования в прошлом? Если и были – это архивы ФСБ.
