Стражи Арктиды - страница 23

«Вот пусть и разбираются… А нас всех теперь постигнет расписка о неразглашении. Я знаю, кто на самом деле владеет тайной, – покривил губы. – Как же ее или этого нездешнего пришельца разговорить? Допустим, тайну узнаю… Но мне тогда крышка. Заикнись я даже сейчас о непроявленной сущности на лужайке – не сущность будут искать, потому что ее невозможно найти, а меня затаскают по психологическим, а то и похуже, экспертизам. Мы все отъявленные невежды, когда чего-то не понимаем и тут же стремимся втиснуть неведомое в наш куцый мирок. А ты, капитан, давно начал догадываться, что наш мирок слишком застопоренный. И генерал Максимов начал было догадываться, эта Натка его убедила. Но тебя, Димочка, он втиснет теперь в такой мирок…»

Вызов требовательно вывел из задумчивости.

– Заместитель Максимова полковник Михеев. Докладывайте, Карамышев.

– Деточка, – отозвался, – все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь…

– Без дури, Карамышев!

– Это вы Маяковскому скажите… Как прекрасно звучит: «А если мне, грубому гунну, кривляться перед вами не захочется, я захохочу и радостно плюну, прямо в лицо вам, я, бесценных слов транжир и мот». Маяковский, если вы не знаете, – это тот, кто провозгласил: «Ненавижу всяческую мертвечину! Обожаю всяческую жизнь!» – и застрелился.

– И ты застрелись, Карамышев. Письменный отчет немедленно! Что у вас произошло?

– Я пристрелил Сергея Устимцева, сына Кирилла Устимцева, ученого, зажаренного в коттедже. Охранники подтвердили.

– Как это пристрелил?! Идиот! Живьем нужно было брать, живьем.

– Жаль, вас не было рядом… Продемонстрировали бы свою удаль. Сережка распорол брюхо четырем прохожим, в том числе нашей свидетельнице. Полковника Гринева забрали с сердечным приступом, лейтенанта Крошева, после удара ножом, забрали туда же…

– Да что у вас там творится? Как вы могли допустить подобное?! Немедленно…

– Отчет не получится… Мне потребно заниматься делом. А ты, полковник, подыми свой упругий зад и займись тем же. Ждем-с с последующими руководящими…

– Ну, Карамышев, терпеть подобное нет сил! Жаль, у тебя одного выход на эту полезную во всех отношениях девушку. Но это, слышишь, тебе не поможет!

Когда взъерошенный полковник Михеев прибыл на речную лужайку, Карамышева среди снующих полицейских он не увидел. Это окончательно взбесило полковника, не дождался его лично и укатил в неизвестном направлении и, сволочь, отключил свой телефон.

В последующие дни, ввиду чрезвычайной ситуации, полковник Михеев временно встал у руководства 7-м отделением, ибо полковника Гринева было решено отстранить от должности в связи с возрастом и сердечной недостаточностью.

Капитана, конечно, не пропускали в реанимационную, но тут явно нашла коса на камень.

– Мне некогда исполнять ваши правила, – отстранил медсестру. Вбежавшему врачу тихо, но яростно прошептал: – Молчать! Чтобы я минут десять тебя тут не видел. Капитан полиции, – ткнул удостоверением.

Кардиолог, покосив глазом на два пистолета за поясом у злобного типа, согласно кивнул.

– Дима, – позвал Гринев, – как я рад… Твоя энергия успокаивает и бодрит. А я весь серый и вялый. Что мы в итоге имеем?

– Михеева у руководства имеем… И Максимов на подходе. Уговорить бы Натку, чтобы она ему булыжники и в левую почку…

– Хреново, Дима. У кого-то, – взвел глаза кверху, – стиль такой, Максимов строчит ему отчет за отчетом, следовательно, других тоже задолбал отчетами. Михеев перенял стиль, так можно делать вид, что ты бдишь. Казалось бы, ты, Дима, могильщик такого стиля, но «замогилят» тебя. Что надумал?