Стражи Арктиды - страница 46

– Так точно! – гаркнул гаец и начал швырять в кабину сотнями и «пятихатками».

Покатил дальше, но тошнит, и голова раскалывается. «Потерпи, Карамышев, при таких возможностях прямо несмываемый грех не вспомнить про славного полковника Михеева».

Майор в окошке гаркнул, мол, болезненный, ты к кому, паразит?

– Гад буду, – выскочил, – Карамышев?!

– Он самый, – потупился. – Как вы тут без меня?

– Скукота, Дима, – вздохнул майор. – Муха не там села – отчет.

– Как Гринев, живой?

– Дима, ты в этой пижаме – максималист, многого захотел. Схоронили Павловича…

Вошел, а в высочайшем кабинете совещание. Михеев, стоя, упирает кулаки в стол.

– Арестовать этого урода! – смачно, с радостным блеском в глазах нервно взвизгнул Михеев. – Это приказ! – потребовал истовым голосом.

– Ать, – повел рукой, – садись, пиши рапорт.

Михеев поспешно сел и выхватил лист бумаги.

– Пиши: я, полковник Михеев, по недоразумению и тупоголовству назначенный начальником 7-го отделения полиции, сам в здравом уме и с пониманием отказываюсь от занимаемой должности и героически перехожу в цирк усмирять тигров и львов. Прошу не отказать в моей патриотической просьбе.

И вовремя. В кабинет влетел генерал Максимов с командой.

– Думал уйти, – зло выкрикнул, – а зачем тогда мы камеры на каждом углу ставим?

– Вот, – протянул, – не отработаешь этот рапорт – сам напишешь такой же.

Генерала перекосило всего, но рапорт дисциплинированно взял. Прочел.

– Патриотическую просьбу уважим, – утвердительно кивнул.

– Слово госбезопаса? Или объяснить, в чем безопасность страны заключается?

– Слово, – подтвердил. – Карамышев, как тебе это удается?

– Нелегко… Тошнит, и поминутно боюсь грохнуться.

– Давай в больничку… Отстраню Михеева.

– Господин генерал-лейтенант, у вас на примете не имеется угрожающей цельности сейф? У меня в руке квантовый невидимый для других лучемет. Его работу около Сейдозера ты видел. Если я крикну – нанасы! – не надо думать, что я схожу с ума.

– Это я схожу с ума! – рявкнул генерал. – Почему же ты, негодяй, до сих пор молчал?

И в уже мчавшемся во весь дух автомобиле:

– Эти нанасы кто? Неизвестная террористическая группировка?

– О да. Неизвестная… Щупай… Не бойся, я отключил.

Максимов растерянно ощупывал какой-то аппарат.

– Идиот! Теперь тебе уготована отличная одиночная камера со всяческим уходом и привилегиями. – Генерал быстро передал спецу лучемет. – Чувствуешь в руке вещь? – спросил. И когда тот кивнул, приказал: – Береги эту вещь, как мать родную.

– Не упоминай хотя бы наших матерей, – загоревал Дмитрий.

– Все выложишь, Карамышев, под каемочку. А сторожить тебя я поставлю Михеева.

«Ветер перемен, он будет добрым и ласковым…» – выводила девочка из динамика нежным голоском.

– Не будет, – вздохнул Дмитрий, примериваясь пальцем к буковкам. – Не о том поешь, девочка, – прошептал. – Такой ветер на подходе, живым бы остаться… Несколько монополий во главе с паханами правят миром, – отпечатал, тренируясь. – Они творят страшный мир. Если ты сумел, скажем, применить в двигателе воду вместо бензина – изобретателя убьют. Если ты изобрел машину времени – убьют. Если ты изобрел таблетку молодости – присвоят только себе. Человеческая мысль, изобретения – на усмотрение паханов. Этих паханов, засевших в самой-самой демократичной державе, боятся президенты, а не испугался – смерть. Маньяки с миллиардными состояниями уничтожают страны и души – это их прибыль. И как хочется, девочка, чтобы мир был действительно добрым и ласковым. Но группка параноиков спелась с нелюдью, добрый мир для нас перестает быть даже мечтой…