Стражи Арктиды - страница 55

Они еще пока не помнят, что родом из кают «ДАРА».

Краем глаза увидел Разумовского-папу в еще непривычной взгляду иномарке.

Хотел сигануть в подъезд, но из него выскочил какой-то раскрепостившийся детина.

– Будь у меня такое рыло – я повесился бы! – набросился тот на Разумовского. – Наш подъезд – это кунсткамера для уродов! Я за свою жизнь прочел лишь одну настоящую книгу – «Майн кампф». Да-а! – устрашающе рычит. – Моя борьба!

В прихожей уставился в зеркало. Глупо вот так смотреть на себя, ведь надо – в себя. Но в режуще-расплывающемся пятне отраженного света (от по забывчивости не выключенного плафона) видел только ухоженное личико Павушки-жены, с расторопными, быстрыми глазенками-ягодками, которым зеркало служило верноподданно, умиленно. Ему не было места в этом зеркале. «Ха-ха-ха! – зазвенело зеркало жизнетрепещущим смехом Павушки. – Пазушник мой! – Он дернулся, руки – за спину, ведь это зеркало, а не парным молоком колышущиеся мягко-пухлые груди Павки. Он пока вроде при своем уме, но зеркало хохотало: – Не боись! Я твоя „эмансипе“, мужик теперь для чего? Ха-ха! – Зеркало надвигалось пылающей грудью-плафоном. – Ха-ха-ха! Ах, вострепещи, пазушник мой! Глупыш, тебе дано жить красиво. Живи! Или ты в детстве много читал?»

Выключил плафон, убежал от зеркала. Все это издержки вечно взвинченного воображения, напряженно пытающегося за каждой вещью и явлением заметить параллельный невидимый мир, а то и миры. Все сущее несет в себе то, чего он не знает и может никогда не узнать. Он что-то ощущает, что-то пытается вспомнить, обидно – чаще пелена.

И что увидел? Павкину смазливую рожицу в зеркале вместо своей собственной? Но в квартире так оно и есть. Параллельные миры не врут, если мы сами не хотим обманываться и ограничивать свое воображение. Да, мы не видим существующие рядом другие Миры, но мы их уже хотим увидеть. И он хочет. И даже иногда видит.

Лихо! Ох лихо заглядывать за зеркала…

– Тра-ля-ля, – бренчит под окном Натка на гитаре, показываясь перед однолетками.

А вот и вошла Павлина Ивановна, доченька директора завода, где вместо «космических» приборов выпускают теперь кастрюли, ложки и халтурные лазерные приборчики якобы для нужд медицины.

– Отлично играет, – кивнул на Натку. – Аплодируют.

– Еще бы! – язвительно подхватила Павушка. – Игра тем хороша, что не каждому дано в нее вписаться. А впишешься – хозяин положения. Хозяин положения – очень приличная игра, полезная. Доигрался! Ведь без них ты никогда не внедришь свое творение, никогда!

– В сволочной системе я с волками выть не хочу…

– А кто хочет, Витенька? Завоешь, куда ты денешься, – усмехнулась Павушка, – ты обязан взять свое. Зальков напрямую выходит на президента, отец ему многим обязан. Зальков при случае замолвился, скоро, мол, капиталисты на коленках приползут к нам. Институт, руководимый мной, открыл удивительный феномен. А президент – ать и поручил навести справки. Ему доложили: на изобретение подана заявка молодым изобретателем Семиоковым, никакого отношения к НИИ Залькова не имеющим. Каков тычок, а? Отец чуть сквозь землю не провалился. Ты втихую сам подал заявку!

– Я изобрел! Имею право хоть раз – без этих присосавшихся вампиров?

– Витя, изобретеньице-то не простое… Зачем отозвал заявку? А Родина, а ее престиж! Разве это сравнимо с возней каких-то проходимцев, вопящих о демократии?

– Сравнимо, – буркнул, – родина теперь – свой карман. Министр звонил на днях, ваше изобретение всенародно и не терпит авторских притязаний. И выбирай: министр или ученый Зальков, помощник президента по одемокрачиванию науки. Думай о Родине и превратись в прокладку…