Прикусив язык от греха подальше, Лиля поспешно нацепила майку и джинсы, стянув тяжелые волосы резинкой, что сделало ее похожей на старшеклассницу. Под пристальным взглядом разъяренного мужа она виновато прошмыгнула на кухню и уже оттуда крикнула, что идет в магазин за хлебом.
– Я быстро, одна нога там, другая здесь.
– Успеешь обернуться? – многозначительно переспросил Сергей, одним прыжком загородив собой выход. – Не рано ли ноги разбрасываешь, муж еще дома, забыла? Какая нога там, какая здесь, левая или правая?
Лилька натягивала куртку, стараясь не встречаться взглядом с рассвирепевшим мужем.
– Не придирайся к словам, ты же знаешь, так говорят, когда хотят все сделать по-быстрому.
Одного взгляда на Серегу было достаточно, чтобы понять, что он не в себе. Свирепое выражение непривычно исказило красивые черты, превратив лицо в звериный оскал, предупреждавший, что если не будет по-хорошему, то плохого не избежать.
Лиля попятилась, но в маленькой кухоньке негде было развернуться. Изогнувшись юркой змейкой, она попыталась прошмыгнуть мимо нависшего над ней мужа, не задев его, кто знает, на что он способен, в таком состоянии видеть его не приходилось. Незнакомый терпкий запах разгоряченного тела ударил ей в нос, заставив замереть в ожидании расплаты за несдержанный язык, вызвавший ярость мужа.
– Надоел я тебе, говоришь, хуже горькой редьки? Не думал я, что когда-нибудь от собственной жены услышу подобное, – прорычал Сергей, вплотную приблизившись к испуганной жене. Почему-то ее дикий страх и желание избежать прикосновения к нему взбесили его, и острое раздражение горячей волной ударило в голову.
Он впервые видел ее такой жалкой и испуганной, словно перед ней стоял дикий зверь, способный разорвать ее. Рядом с сжавшейся от страха супругой, не по-здешнему тоненькой и маленькой, Сергей вдруг почувствовал себя могучим Голиафом, сильным и беспощадным, каким и должен быть, по его убеждению, настоящий мужик.
Лилия попыталась покорной улыбкой разрядить обстановку, но это не сработало. Тяжелой мозолистой рукой Серега провел по ее губам, вместе с вымученной улыбкой сдирая с них нежную кожу. Лилька скривилась, но не заплакала, поняв, что в этот раз слезы не помогут, сама напросилась. Ну, кто ее за дурной язык дергал, терпи теперь.
Увидев выступившие на Лилькиных губах капельки крови, Сергей впервые не почувствовал укора совести и желания повиниться, как у них было заведено после каждого скандала. Горячая удушливая волна мужского превосходства над покорной и податливой женой накрыла Серегу с головой, заставив его забыть о боли, которую, наверняка, испытывала перепуганная Лилька. Он слизнул с ее губ соленые капельки крови и шумно выдохнул, с высоты своего роста оглядывая съежившуюся от страха супругу.
Стоп, остановись, приказал Серега себе, пытаясь загнать внутрь волну ярости, сносившей крышу. Его рвало на части незнакомое чувство, ломающее душу и тело, проявившее в нем что-то настолько необычное и новое, чему он не находил объяснения. Волнующее превосходство пьянящей мужской силы над женской слабостью нравилось ему гораздо больше, чем обычное желание каяться и просить у супруги прощение за свой горячий и необузданный нрав.
Куда-то исчезла потребность оберегать такую беззащитную в житейских делах Лильку, уступив место брутальной и безжалостной жажде повелевать, ломая и наказывая ее за дерзость и строптивость.
