СТРИНГЕР специального назначения. Снять фильм в зоне контртеррористической операции - страница 6

На голове – «чепчик», придерживающий бинт. Мы сидим в парке на скамейке возле прудика, в котором плавают муляжные уточки, и несём пургу. Абсолютно не хочется вспоминать войну и боль. Время от времени разговор перескакивал на Чечню, но мы стараемся перевести тему. Застучал дождик, и Дима увёл меня в палату. С высоты седьмого этажа виден красивый ухоженный парк с искусственными прудиками. Солдаты-срочники сгребают опавшую ярко-жёлтую листву.

– Я уже комиссию прохожу на выписку.

– Тебя не комиссуют?

– Ещё не знаю, но в любом случае – я останусь в отряде.

Полковник по возвращении из командировки рассказал мне о засаде и серьёзном ранении Димы в голову. Пришлось делать трепанацию черепа и заменять кусок кости пластиной. Велика была вероятность, что мозг не восстановится. И как же я была счастлива, когда Дима вдруг вышел на связь!

Он явно «родился в рубашке». В ноге – пуля, осколки разорвавшегося фугаса изрешетили голову и тело. При всём случившемся – не задет ни один важный орган, не разбита ни одна кость. Если не считать серьёзного ранения в голову…

Дима рассказывал, как ему не разрешали вставать в кровати, но он упрямо поднимался, хотя один раз даже сознание потерял. Врачи поняли, что его не удержать в постели, и на пятый день он уже ходил по коридору, каждый день увеличивая свой маршрут. Теперь всё страшное позади, и скоро раненый вернётся в строй.

Как хорошо, что дела в Москве дали мне возможность навестить Диму!

Почему мы не ценим простых вещей?

Только сейчас я понимаю всю прелесть лежания в ванной, сна на мягком просторном диванчике и такого удобства, как унитаз. Как это здорово и приятно! Не налипают на берцы многотонные слои грязи, которую каждый вечер нужно смывать в тазике, а потом шлифовать ботинки жёсткой щёткой. Не обязательно носить камуфляж: на нём пятна грязи не так в глаза бросаются. Не надо на ночь надевать носки, потому что под утро в палатке становится весьма прохладно. И этих «не надо» собирается целый вагон.

Хотя, я всё равно вспоминаю поездку по-хорошему. Обливание водой в Крещение из освящённой батюшкой машины-цистерны. Поскольку водоёмов поблизости нет, как и прорубей – из-за отсутствия снега и льда: в январе-то месяце!

После построения бойцы разбежались по палаткам, и вернулись уже раздетыми, с тазами и накинутыми на плечи полотенцами. Наливали в таз воду из цистерны, шумно, с брызгами, обливались. Я жадно ловила интересные моменты в окуляре видоискателя. Вскоре все ребята окатили себя водой и разбежались по палаткам.

Я зашла в нашу женскую палатку и сказала:

– Пойду обольюсь.

У девчат округлились глаза: холодно же! Да разве это холод? Чуть меньше нуля. Я пожала плечами, надела купальник, и набросила сверху куртку.

– Возьми мой тазик. Я хоть таким способом приобщусь к Крещению, – улыбнулась Танюша.

Я вышла к водовозу. Водитель сказал:

– Давай заберусь на машину, и сверху тебя оболью?

– Хорошо.

Я сдёргиваю куртку, поворачиваюсь, и… обалдеваю: разбежавшиеся бойцы переоделись и вернулись на плац. Стоят, держа равнение на мою фигуру в купальнике. Под этими взглядами хочется набросить полотенце и сбежать в палатку. Но я жду отрезвляющий ушат воды сверху. На меня начинает капать тонкая струйка.

– Ты издеваешься? – поднимаю вверх голову.

– Извини, привык поливать для умывания, – обезоруживающе улыбается боец, и окатывает меня водой.