Лёнька в недоумении посмотрел на папу. Ведь он помнил папино обещание о рыбалке и охоте в тайге.
Но папа произнёс то, что Лёнька вообще не ожидал услышать.
– Нет, не отдыхать ты туда поедешь, как я тебе обещал, а поедешь работать. Нечего тебе прохлаждаться на маминых харчах. Нечего тебе трепать её нервы! Поедешь и поработаешь там. Тайга тебя научит, как себя правильно вести. Там мужики тебя сразу поставят на место, – многозначительно глянул он на сына. – Узнаешь, почём фунт лиха. Как жить без папочкиной защиты.
Лёнька в недоумении смотрел на папу. Что? С ним не будут разговаривать и не будут наставлять на путь истинный? А вот так просто дадут пинка под зад и отфутболят к чёрту на рога?
Закончив говорить, папа взял ещё одну папиросу, закурил и, отвернувшись от Лёньки, долго смотрел в окно, думая о чём-то своём.
А потом, резко повернувшись к молча стоящему сыну, вынес вердикт:
– Хотел я отдохнуть сейчас, но не буду, а пойду на работу и, поверь мне, найду место, куда тебя засунуть, чтобы тебе там небо показалось с овчинку. Всё! Иди!
Лёнька, послушно развернувшись, направился к себе в комнату, когда услышал:
– Из дома ни шагу! А завтра утром чтобы духу твоего тут не было, – прогрохотал вслед ему папин голос.
Через некоторое время папа собрался и ушёл из дома.
Мама же из спальни не выходила до вечера, наверное, папа дал ей успокоительных таблеток и она спала.
Вернулся папа поздно вечером. После того как он разделся и, разбудив маму, долго с ней разговаривал, он вошёл к Лёньке в комнату.
– Собирайся, – грозно пробасил он, – завтра утром за тобой заедет шофёр и отвезёт тебя в аэропорт. Поедешь на Золотую Гору. Будешь там в стройотряде со студентами работать.
И, не желая больше разговаривать с проштрафившимся сыном, он, закрыв за собой дверь, вышел из комнаты.
Лёньке ничего не оставалось, как идти в кладовую за рюкзаком и лезть в шкаф за вещами. Вскоре он собрался и, чтобы хоть немного успокоиться после всех сегодняшних разговоров, принялся за чтение очередного романа Станислава Лема.
Рано утром Лёнька проснулся от грубого толчка. Над ним стоял папа.
– Вставай! – таким же раздражённым голосом произнёс он. – Сейчас за тобой заедет шофёр.
Едва Лёнька умылся, в дом вошёл дядя Гриша, навстречу которому из кухни вышел папа.
– Ты этого оболтуса отвези в аэропорт да на самолёт посади, – уже более мягким тоном обратился он к дяде Грише. – Билет я ему заказал, так что выкупи его и проследи, чтобы этот бездельник сегодня же улетел.
– Понятно. – Дядя Гриша спрятал в карман деньги, которые дал ему папа, и, усмехнувшись, обратился к Лёньке: – Ну что? Пошли, горемыка ты мой, отвезу я тебя, – и, развернувшись в коридоре, пошёл к машине.
Лёнька, подхватив рюкзак, последовал за ним, но тут дверь спальни открылась и оттуда вышла заплаканная мама. Она бросилась к сыну и обняла его.
– Ты, Лёнечка, работай там хорошо, – обнимая сына, жарко говорила она ему на ухо. – Не подведи папу. Не связывайся с этими забулдыгами больше. Не будет тебе от них никакой пользы, только одни неприятности, – поспешно шептала она.
Тут он почувствовал, что, обнимая его, мама нашла его руку и всунула туда какую-то бумажку. Потом она отстранилась от сына и так же быстро, как и вышла из спальни, вернулась туда, плотно закрыв за собой дверь.
Папа по-прежнему строго смотрел на Лёньку и, кашлянув, всплеснул руками:
– Это же надо! Он над матерью тут издевался, а она его «Лёнечка» да «Лёнечка»!.. Не стыдно тебе?! – последние слова он произнёс чуть ли не с надрывом.
