Струны судьбы - страница 42

Вечер улетел как секунда, и мы опять разбежались, каждый в свою сторону. Это было странное чувство – будто мы оба осознали, что все изменения, произошедшие за последние месяцы, поставили между нами невидимую стену. Хотя мы и продолжали общаться, всё было не так, как раньше. Я ушел, не произнеся ни слова, и, наверное, Костя тоже ощущал, что что-то изменилось. Мы оба двигались в разных направлениях, и время, которое раньше связывало нас, теперь становилось лишь воспоминанием о прошлом. Чувствовал, как наша дружба претерпевает нечто, чего я не мог контролировать. Всё, что было раньше важным, теперь казалось несущественным. Костя изменялся, но, возможно, его изменения были лишь внешней оболочкой, а на самом деле он искал выход из собственной внутренней растерянности. Он стал более закрытым, а его жизненные выборы – все более рискованными и порой необъяснимыми для меня. Видел, как он терял себя, пытаясь утвердиться в новом мире, в котором я уже не мог ему помочь. Когда он рассказывал о своём новом образе жизни, об изменениях в отношениях с людьми, девушками, своей карьере – это всё казалось мне чужим. Не мог понять, почему он выбрал этот путь. Было ощущение, что он теряет связь с тем, что когда-то было важным, и даже с тем, что я считал основой нашей дружбы. Мы больше не проводили время так, как раньше. Были встречи, но они становились редкими и всё менее насыщенными. Мы не могли вернуться к прежнему общению, потому что оно уже не имело смысла. Внутреннее ощущение перемен давило. Я начал чувствовать, что моя жизнь тоже входит в новый этап, но для этого мне нужно было оставить всё старое позади. И вот тогда я осознал, что на самом деле наша дружба стала почти призраком – она ещё существовала, но уже в другой реальности, и, возможно, была на грани исчезновения.

Беда и страх ходили между нами, словно невидимые тени, которые заполняли пустоты в наших разговорах. Мы пытались скрыть их, но чем больше времени проходило, тем больше ощущалось, как тяжело каждому из нас было не только разобраться в собственных чувствах, но и быть рядом с тем, кто когда-то был самым близким другом. Беда была в том, что мы утратили связь – ту искреннюю и простую, которая позволяла нам понимать друг друга без слов. Страх же был в том, что я уже не мог вернуться к тому, что было раньше. Каждый шаг, каждое слово стало обдуманным, словно мы осторожно шли по краю пропасти. Когда Костя рассказывал мне о своей жизни, своих поступках, я видел в его глазах не столько уверенность, сколько растерянность, с которой он пытался оправдать свой выбор. Но в его словах не было той искренности, которая когда-то существовала между нами. Теперь это было больше похоже на попытку найти объяснение своему собственному состоянию, которое он не мог осознать. Мои чувства к нему изменялись, и, возможно, не в лучшую сторону. Я понимал, что дружба, которая когда-то была опорой и поддержкой, теперь превращалась в нечто болезненное. Мы оба чувствовали, что что-то ускользает, что-то важное, но не могли понять, как удержать это.

2 апреля 2001 года я пришел из школы. В этот день не было курсов в университете, и, казалось, ничто не предвещало беды. Родители попросили меня съездить на дачу, чтобы закидать яблони снегом для подпитки корней на весну. Воспринял это как обычное задание, хотя и не очень охотно, потому что в тот момент меня занимали другие мысли.