Король наклонил голову к плечу, разглядывая сына, будто видит впервые.
Синар, больно стискивая кожу на моей руке и оставляя синяки, продолжал говорить:
– Вы не могли меня найти из-за этого, – дернул цепи, приподняв мои руки на уровень глаз. Я не сопротивлялась. – Моя магия в ее эссахе! И я докажу!
Тонкое лезвие блеснуло в длинных пальцах, которые я безумно любила и целовала, когда принц не приходил в себя. Острие царапнуло по плечу, затем коснулось второго шва рубахи, рассекая тонкую ткань. Она сместилась на ключицу, я судорожно подхватила ее пальцами, чтобы удержать от падения, но хлесткий удар плети по пояснице, прилетевшей от стража, заставил меня опустить руки и подчиниться. Синар зашипел в сторону, но я от боли ничего не соображала. Рубашка соскользнула с плеч и обнажила грудь.
– Я сказал, – принц понизил голос, – что она моя. – Он не кричал, но весь зал затих, будто перед взрывом или катастрофой. – Еще раз прикоснешься, криворотый, я тебе хребет вырву.
Страж стушевался и отступил. На его смену пришел одноглазый, и я заметила, как Синар ему слабо кивнул. После чего воин забрал у принца широкий плащ, следом слетела белая рубашка.
Синарьен, обнаженный до пояса, повернулся ко мне, но в глаза не смотрел, будто это и не он вовсе. Какая-то дешевая копия, но не тот восхищенный мной парень и импульсивный мужчина, с которым мы были в Мертвой пустоши и прошли через Темное изменение.
Принц приложил ладонь к моей скрытой для других глаз стигме. Она мигом отозвалась на тепло его рук и раскрылась навстречу сверкающими серебром лозами, отчего наследник злобно и недобро заулыбался. Это Синар. Истинная связь никого другого бы не признала. Подозреваю, что именно метка не позволяла мужчинам ко мне приближаться, это она защищала меня все это время.
Ин-тэ приложил вторую ладонь к своей груди, синяя магия метки заплела его пальцы и побежала к моим нитям навстречу. По его руке, плечу, спине, забираясь по шее, оборачивая ее и спускаясь по второй кисти к моей груди.
Столкновение нитей защипало кожу, и между нами вспыхнул алый пион. Жар окутал с головы до ног, излечивая, воспламеняя, будто и не было мучений, разлуки и… предательства.
– Она моя истинная пара! – провозгласил Синарьен в затихшем зале, глядя мне прямо в глаза. Не моргая. Без сожаления. Без тоски и любви.
Я его не узнавала. Это не тот юноша, что восторженно рассказывал об устройстве колесниц и терпеливо ждал, пока буду готова к близости. Это другой Синарьен! Чужой, безликий, темный… Чувствуя, как накатывают волны памяти, как они будоражат кровь, я понимала, что вряд ли выдержу новую порцию сегодня.
– Если вы казните ее, убьете и меня, – на удивление спокойно сказал Синарьен. Дыхание у него было ровным, сдержанным, будто его совершенно не волнует, что со мной случилось во время его отсутствия и что будет дальше. – Придется изучить природу этого иноземного цветочка… – он пренебрежительно ткнул в раскрытую стигму, отчего лепестки закрутились в бутон и спрятались.
Принц будто намерено причинял мне боль, но не физическую, а ту, что никогда теперь не пройдет. Он рисовал на моем сердце глубокие шрамы, осознанно или нет, все равно.
– Придется найти способ оторвать от меня безродную и вернуть магию в мою эссаху!
И массивная волна памяти украла свет, затянув меня в тихую и спокойную тишину.
