Суд и государство - страница 27

А как обстоят дела сегодня? Очевидно, что судебные органы обладают на деле реальной властью, быть может, к тому же единственной властью, которая сохраняется в постмодернистском государстве, тогда как исполнительная и законодательная власть утратила основную часть своих прежних прерогатив, находящихся сейчас, в частности, в руках крупных мультинациональных корпораций и международных организаций.

К тому же как можно оспаривать сегодня, что судебная практика является-таки источником права, причем даже в области уголовного права, хотя сообразно традиционному пониманию уголовное законодательство подлежит исключительно строгому толкованию? Одного примера судебной практики Европейского суда по правам человека, чьи решения имеют во французском праве верховенство над внутренними законами, достаточно, чтобы убедить нас в этом.

Самостоятельный орган или власть – эти два понятия, которые могут показаться близкими, таковыми на самом деле не являются, так как если власть основывается на подчинении, то авторитет автономного органа вытекает из его престижа.

Хотя во Франции и не существует «правительства судей», как это обычно говорят применительно к американским институтам, тем не менее в государстве действует настоящая самостоятельная система судебных органов, которая черпает свою легитимность в цели своей миссии – защищать права и свободы граждан.

Данная цель напрямую вытекает из Конституции Франции: в соответствии с ней уважение индивидуальных свобод должно обеспечиваться судебными органами, в состав которых входят судейские магистраты и магистраты прокуратуры, и для этого судебные органы должны сохранять независимость.

Следовательно, без независимости нет и правосудия, в силу чего и возникает необходимость предоставления магистратам особого статуса, причем такая необходимость возникает как для магистратов, так и для самих граждан – особый статус предоставляется магистратам не для их личного комфорта, а для общего блага. В то же время следует помнить, что нет независимости без ответственности.

Когда заходит речь о независимости правосудия, то первое, что приходит на ум, – это различие между правовой независимостью и политической независимостью, поскольку институт правосудия находится на стыке двух систем – права и политики. Если правовая независимость перестала быть очень чувствительным вопросом благодаря теории разделения властей, принятию законодательства о статусе магистратуры, сакральности во Франции принципа несменяемости судей, стабильности правовых норм о назначении магистратов на должность и их продвижении по службе, то проблема политической независимости со своей стороны продолжает оставаться весьма ощутимой. Быть может, она является даже неразрешимой, если принять во внимание, что правосудие отправляется магистратами, которые суть люди со своей культурой, историей, мировоззрением. Теоретически все эти факторы не должны сказываться в процессе отправления правосудия, но можно ли требовать от человека, чтобы он отказался от своей человеческой сущности, да и нужно ли требовать это от него? Б. Спиноза давным-давно подметил логическую невозможность индивидуальной независимости: «Люди находятся в плену своих чувств, и здравый рассудок не может требовать, чтобы каждый человек был независим; иными словами, сам разум подтверждает невозможность индивидуальной независимости»