Суд Линча - страница 42

К этому времени они уже ехали по Сокольническому валу. Антонов показал пальцем направо и сказал:

– Теперь тормози, сейчас повернешь направо к этому дому.

Водитель повернул направо и перед указанным домом остановил машину.

– И сколько я тебе должен? – спросил Антонов.

– Антонов, ты что? Не экономику же преподаешь в машиностроительном вузе, все переводишь на деньги. Не в деньгах счастье. Скажешь спасибо, этому буду рад.

– Спасибо! Большое спасибо! Но ты можешь выключить мотор? Я хочу один вопрос задавать.

Водитель повернул ключ зажигания и подтянул ручник.

– Задавай!

– Говоришь, твой умный дед еще в середине шестидесятых годов предвидел крах этого строя. А как он оценивал идеологию марксизма?

– Сам дед был малограмотным и изучать марксизм из первоисточников он не мог. А в те времена, когда призрак только начал ходить по Европе, марксистскую идеологию кто как понимал сам, так и трактовал. Его друзья большевики в Тифлисе трактовали эту идеологию и, естественно, цель их борьбы так, что он не согласен был с такой идеологией. Ему казалось небогоугодным делом отобрать у богатых и отдать бедным. Во время службы в царской армии, еще до Первой мировой, некий капитан Оболенский, настоящий большевик, растолковал истинную цель борьбы большевиков, сущность марксистской идеологии, что, естественно, отличалось от объяснений тифлисских товарищей. Социалистический строй, по толкованию капитана, должен иметь такие законы, чтобы все люди от большого начальника до последнего дворника были равными, имели равные права. И самое главное, что импонировало деду в объяснениях Оболенского, это то, что при социализме все будут работать, как он выражался, в один котел, а из совместно созданного добра каждый человек будет получать по величине вложенного туда труда, а не по высоте занимаемой должности. Народовластие было бы народовластием, когда бы народ сам определял величину зарплаты руководителей любого ранга, от малого до большого, потому как народ – держатель власти, а начальство, высшие чиновники – слуги народа. Смеешься? Вот так и в действительности получилось. Поскольку зарплаты и другие льготы устанавливались наверху, чем выше сидел начальник, тем выше оценивался его труд. Советский чиновник стал нисколько не лучше царского, к тому же он не прочь был заниматься казнокрадством.

Поверил дед, что при социализме, действительно, такие будут порядки, он с симпатией отнесся к марксизму. А когда большевики какой-то небольшой железнодорожной станции спасли ему жизнь и бескорыстно помогли ему во многом, демонстрируя партийную солидарность, он всей душой расположился к большевикам и стал ярым поборником марксистской идеологии. Этой борьбе он отдал все, что мог отдать: годы, силы, даже все материальное, что сумел нажить до коллективизации. А когда дельцы от партии с помощью нечистоплотных интриг сумели его, своенравного и гордого большевика, выгнать из рядов партии, даже посадить в тюрьму, он разочаровался в людях, но к идеологии марксизма он относился с симпатией. Марксизм в трактовке капитана Оболенского он считал самой гуманной идеологией, руководствуясь которой надо строить такое общество, где закон был превыше всего и не мог любой ловкач трактовать его по своему. Правила жизни, как правила любой игры, надо придумывать до начала этой игры, а не по ходу. Достоинство человека этого общества, будь он дворником или пастухом, должно быть таким, как у самого высокого чиновника. Он шибко не любил слово «господин». Считал, что люди в обществе должны быть товарищами. Когда построенный ими строй, в котором он принимал самое активное участие, вышел не таким, о каком он мечтал, он обвинил гнилые элементы, просочившиеся в партию, которые не так трактовали «Азбуку Маркса», и надеялся, что придет время, появится новый человек и напишет новую «Азбуку Маркса».