Судьба энтомолога. Воспоминания о Евгении Михайловиче Степанове - страница 12

Такой полуголодный образ жизни имел для Е.М. два следствия.

Он неминуемо должен был страдать хроническими запорами (в результате скудости питания, часто жизни всухомятку, любви к хорошему турецкому кофе, нерегулярному употребления фруктов) [на участке Грузбиолаборатории было много хурмы, инжира, ежевики, алычи, но я редко видел, чтобы он когда-нибудь их срывал], отчего, по-видимому, у него и развился геморрой, которым он страдал многие годы.

Уже к пятидесяти годам Е.М. был почти без зубов. Лицо его выглядело старым, сморщившимся раньше времени, несмотря на влажный воздух Черноморского побережья Кавказа.

Курил ли Евгений Михайлович? Только иногда.

Благодаря скромному образу жизни, у Е.М. надолго был задержан процесс склеротизации мозговых сосудов. В результате этого он сохранил в старости и прекрасную память на то, что уже знал, и способность чувствовать и активно познавать новое. До старости он не утратил юмор.

В 60 лет Е.М. начал изучение китайского языка и в 70 читал китайские иероглифы свободно, даже дацзыбао. Более того, он рисовал кисточкой тушью иероглифы по всем китайским правилам, держа кисточку вертикально. Писал он их очень красиво, в стиле великого китайского художника и каллиграфа Ци Бай-ши, перед искусством которого преклонялся.

Один из «китайских» рисунков Е.М. Степанова

Имел представление Е.М. и о некоторых разновидностях японской письменности.

Чтобы как-то сводить концы с концами, Е.М. вынужден был брать дополнительную работу. Это называлось работой по совместительству, и такая работа тогда не возбранялась. Он подрабатывал по вечерам на портовой карантинной экспертизе и даже в качестве товароведа.

Вернувшись в Батуми после демобилизации из армии, Е.М. привел в порядок лабораторию и создал в ней хорошую библиотеку книг по энтомофагам и биометоду, формировать которую помогала ему Надежда Никифоровна Шутова.

В то время (после окончания войны и примерно до 1950 г.) в Грузбиолаборатории работали Алексей Андреевич Карницкий (главный агроном), Наталия (Ната) Константиновна Гаприндашвили (научный сотрудник) и Георгий Наскидашвили – агроном (когда я в 1950 г. посетил Цихисдзирский цитрусовый совхоз, он был там главным агрономом). Е.М. очень любил Алексея Андреевича Карницкого – тот был и хорошим агрономом, и хорошим хозяйственником, и неплохим энтомологом. Нату Константиновну Гаприндашвили Е.М. уважал как настойчивого работника и, как мне кажется, немного побаивался из-за ее сильного характера (он не любил женщин с сильным характером), иногда иронизировал над ляпсусами, которые она допускала в своих научных работах. В 1951 г. Н.К. в Грузбиолаборатории уже не работала; стала заведовать лабораторией по разведению криптолемуса и позднее переехала в Тбилиси, перейдя в Грузинский институт защиты растений. Сферы изучения энтомофагов вредителей сельскохозяйственных культур в Грузии были негласно поделены между нею (Западная Грузия к востоку до Сурамского хребта; Абхазия; Аджария) и Валентиной Адамовной Яснош, жившей в Тбилиси (Грузия к востоку от Сурамского хребта).

Конец ознакомительного фрагмента.