Откинувшись в уютном кресле и внимательно всматриваясь в собеседника, он неожиданно произнес:
– Сын мой, настоятель монастыря – упокой его душу, Господи – был бы доволен тобой: ты выполнил его требование и вернулся в лоно своей братии.
На мгновение на лице монаха появилась тень смущения, и он тут же спросил:
– Ваше преосвященство, мне была оказана честь присутствовать при освящении костела в Кракове, где была и сановная госпожа София со своей милой дочерью Лизой. Она выражала вам, ваше преосвященство, признательность за оказанные в трудные минуты ее жизни помощь и внимание. Она сейчас в свите польского короля.
Епископ, улыбнувшись краешком губ и ничего не отвечая, слегка кивнул.
С тех пор встречи пана Казимира и епископа стали происходить регулярно.
Аудиенция понтифика с кардиналом Каудильо длилась уже около часа. Разговор с Его святейшеством, неожиданно начатый о пастырях и пастве, перешел к сравнению их с пастухами стада овец. Он упоминал способы, которыми пользуется пастух при поиске отбившейся овцы и заманивании овец из другого стада. Каудильо, почтительно кивая в знак согласия со сказанным, изображал улыбку, понимая, что понтифик зря слов не произносит, и пытался понять смысл его дальнейших рассуждений.
Понтифик продолжал:
– Какие бы ухищрения ни придумывал пастух для увеличения стада, он сам и многие стада принадлежат хозяину, и это не приносит ему прибыли, а только выявляет, насколько рачителен тот или иной пастух. Хозяин думает о расширении пастбищ, тогда и количество стад увеличится.
Завершилась беседа изложением взглядов о взаимодействии разных церквей и напутствием, как вести себя дальше:
– Не басурмане, а Православная церковь препятствует продвижению нашей святой церкви на восток. Как добрый и рачительный пастух оберегает и собирает свое стадо, настало время и нам применить любые меры и принять в свое лоно паству церквей метрополии западнорусских земель. Это тернистый и мученический путь. Но от этого наша Святая церковь станет еще могущественнее. – И кардинал встрепенулся, почтительно встал, понимая, что аудиенция завершена, и вышел.
На следующий день Каудильо анализировал результаты встречи с понтификом. Он понимал, что ему поручено, используя любые меры и средства, добиться, чтобы на западнорусских землях образовались униатские церкви и перешли под покровительство папы. Для Каудильо не было секретом, что другие кардиналы уже давно занимаются выполнением этого грандиозного плана церкви о привлечении под свое влияние и крыло паствы всех ныне известных земель. А сейчас ему, кардиналу Каудильо, необходимо осуществить задуманное понтификом на западнорусских землях. Такое поручение тешило тщеславие кардинала, выделяло среди других приближенных к Его святейшеству особ. Только разве мог он выразить свои чувства кому-либо, зная законы и правила, существующие в закрытой для посторонних глаз верхушке Святой церкви? Он прекрасно знал, что все его тайные дела здесь известны, и надежно скрываются, и могут быть извлечены в определенное время, если сделать опрометчивый шаг и не соблюдать смирения. Самым неблаговидным поступком кардинал считал свои отношения с пани Софией. Вначале они были бурными и выплеснулись наружу; тогда разговор с настоятелем монастыря унял молву, осуждающую пресвитера. В дальнейшем он был очень осторожен и более сдержан в своих будоражащих кровь порывах, а потом благодаря влиятельным людям София исчезла из городка.
