Дело принимало совсем другой оборот. Каудильо от брошенного взгляда впал в еще большее волнение, сглотнул слюну и, обретая уверенность, не своим голосом произнес:
– Дитя мое, пусть утешит нас, грешных, под покрывалом своим святая и непорочная Дева Мария!
Женщина снова смиренно опустила голову.
– Назови имя того искусителя, – уже со строгостью в голосе потребовал Каудильо.
Ответ прозвучал незамедлительно:
– Артего, монах Артего, – и женщина замолчала.
Каудильо, преследуемый застрявшим в нем взглядом молодой женщины, в волнении завершил обряд, но его все время мучил вопрос: кто из тех двоих грешник? Уже перед сном, после молитвы пришел для себя к заключению: монах поддался искушению и совершил греховное деяние, а она – сеть его. И стал он думать о встрече с настоятелем монастыря. Настоятель имел большие связи со многими влиятельными людьми далеко за пределами аббатства, и от него зависело многое не только в среде священнослужителей, но и в светском обществе. По-разному можно было распорядиться информацией, полученной от женщины на исповеди: молчать, как того требовал сан, и увещевать, уличив ее в грехах. Не покидал молодого пресвитера и лукавый взгляд женщины. Он-то и говорил, что эта история может иметь продолжение со скандалом, который ударит по репутации настоятеля, а такого исхода допустить нельзя.
Каудильо предпринял ряд мер для встречи с настоятелем, и вскоре она состоялась. Говорили собеседники недолго и со взаимным почтением. Покаянную исповедь женщины Каудильо излагал смиренно, словно сам исповедовался, давая понять, что этой истории нельзя позволить выйти за пределы стен монастыря и исповедальни костела. Оба быстро и спокойно пришли к такому пониманию.
Каудильо остался доволен встречей, а настоятель в тот же день вызвал к себе самого почитаемого ученика – монаха-иезуита Артего, и разговор их был коротким. Настоятель, стоя посреди своей кельи, принял ученика в суровом молчании. Артего, увидев учителя, изменился в лице и сразу все понял.
– Артего, ты не выдержал испытаний, предусмотренных уставом нашего монастыря, и не оправдал надежд Ордена иезуитов. Тебе предоставляется возможность искупить свой грех: надо заслужить уважение в монастыре Ордена… – и он прошептал название, чуть шевеля губами. – Туда отправишься сегодня же, уйдешь тайно. Назад дороги нет без признания там. – Настоятель повернулся и сел у рабочего столика.
Монах молча покинул келью.
С тех пор Каудильо стал замечать уважительное к себе отношение со стороны настоятеля монастыря и иезуитов, а молодая прихожанка по имени София еще больше расцвела своей женской привлекательностью. Она слыла женщиной благочестивой и добродетельной, ее молитвы были услышаны Всевышним, и она родила девочку, при крещении нареченную Лизой. Пресвитер в костеле совершил мессу. Только не успела мама утешиться своей радостью, как несчастную постигло большое горе: скончался ее муж, и нужно было думать о содержании двоих детей. Ей в этом покровительствовала местная церковь, а спустя некоторое время ей несказанно повезло: она оказалась в Кракове и на удивление быстро вышла замуж за вельможного пана, близкого к королевскому двору.
Каудильо, получив сан епископа и укрепившись в служении папе, продолжал налаживать связи с иезуитами различных орденов, и это ему удавалось. Однажды его аудиенции попросил монах Казимир Ярузельский, который слыл в своих кругах человеком порядочным и необычайно эрудированным. Епископ согласился его принять. Монах со всей скрупулезностью оказал все знаки внимания и уважения, полагающиеся епископу при встрече, вел себя учтиво и необычайно сдержанно. Каудильо понимал, что это игра, и с нескрываемым удовольствием, но с осторожностью принимал ее, отмечая про себя профессионализм монаха в умении находить подход к нужному человеку. Каудильо настораживала его внешность: он больше походил на представителя южных народов, чем на поляка, и сильно напоминал того монаха-иезуита по имени Артего.
