В начале зимы Антип отправился на княжеский двор. Почти до осени ждала его Аксинья, пока не пришла весть: сгинул он в походе. Запустело подворье без хозяина. Забылись завистливые разговоры о богатстве и удаче хозяев перед убытием Антипа в княжеские палаты.
Погоревала Аксинья, только горюй не горюй, а жить-то надо. Попросил ее церковный староста помочь попадье в хозяйских делах. С радостью согласилась она на такую работу. С тех пор почти каждый день ее можно было видеть там вместе с Варварой. Редко обращал внимание батюшка Козьма на работников, такое было ему не в диковинку, а попадья Степанида приобрела себе надежных помощников. Смирилась Аксинья со своей судьбой. Не в тягость было исполнять ворчливые поручения попадьи, да и находила она отраду в посещении молебна в церкви. Приобрела уважение к себе батюшки Козьмы. Зато реже возле нее можно было видеть младшую дочь. Варваре на новом подворье нравилось, можно сказать, все, она быстро делала порученную работу и тут же находила собеседников – таких немало вертелось возле церкви. Бывало, она так увлекалась новыми подружками, что забывала о работах, и тогда, понурив голову, выслушивала нарекания мамы и ворчливые и обидные слова попадьи. Только такое ее поведение стало повторяться все чаще, и она была наказана строгим постом и запретом покидать подворье.
Все труднее было Аксинье находить для дочери слова утешения. Стала она брать ее с собой в церковь. В одно из таких посещений вдруг обнаружила, что дочери рядом нет. Отыскалась та к ночи. Словно камни, летели слова Степаниды, осуждающие Аксинью и ее дочь. Горестно было слышать такие упреки. Прижала она к себе Варвару и вдруг обнаружила, что та уже ростом с нее. Покатились у нее слезы. Так и просидели, прижавшись друг к другу, мать и дочь до полуночи.
Остепенилась Варвара, смиренно вела она себя зиму и лето, а потом словно бес в нее вселился – не удержать на подворье. И пошла гулять о ней недобрая слава по деревне. Не верила тем наветам Аксинья, пока не услышала от дочери страшное признание: «Порченая я». До рассвета простояла на коленях в молитвах Аксинья, а утром смиренно обратилась к батюшке, прося о помощи – вернуть на путь благочестия ее дочь Варвару.
До Козьмы доходили слухи о неблаговидном поведении его работницы, и было это упреком ему. Только появлялись другие, более важные заботы, и просьба матери забылась, как и слухи о ее дочери. Не помогали уговоры и молитвы Аксиньи, а после ворчливого возмущения Степаниды по поводу неприглядного поведения молодой работницы Варвара на поповском подворье не появлялась несколько дней. Кинулась искать ее мать, да и попадья обеспокоилась, что может лишиться помощницы, стала выпытывать у прихожан, куда могла она запропаститься. Оказалось, нанялась Люба на уборочную страду работницей на хуторе к знатному шляхтичу. Горестно прошла встреча Аксиньи с дочкой: не смогла она ее уговорить вернуться на поповское подворье.
С утра до вечера находилась Варвара в круговерти разных дел среди товарок. Столкнутся они в каком-либо месте, защебечут, словно воробьи в мороз, далеко разносится их звонкий смех, да враз и стихнет – значит, кто-то из хозяев близко появился. А через какое-то время уже в другом месте раздается визг. Хозяин-шляхтич казался человеком лагодным23, только брошенный им взгляд выдавал надменность и строгость. Его-то больше всего и боялась Варвара. Зато его сын, паныч, был притягательной силой, вызывающей томление во всем теле. Завидев его, сразу умолкала она, непроизвольно наклоняла голову и опускала долу взгляд, а сердечко требовало хотя бы разок взглянуть на такого молодца. Вспыхнет у Варвары обидная мысль на отца, на мать, что не смогли дать ей возможности покрасоваться среди таких знатных панов да привлечь их внимание к ней, а то и выйти замуж за такого красивого паныча, и погаснет, нагоняя грусть-тоску. В паныче угадывались гонор и строгость его отца. Ревностно он относился к исполнению всех проповедей ксендза и, казалось, совсем не замечал людей, а молодые работницы ему просто неинтересны.
