Сухоцветы - страница 18

Женя сжала челюсть до скрипа зубов. Хотелось громко закричать, пнуть что-нибудь в этой тошнотворной и белоснежно палате. Разломать кровать на кусочки и сорвать персиковые шторы, от которых ком в горле. Чтобы оно все сгорело. Но Женя едва могла пошевелить пальцами ноги. Это выходило совсем плохо, но врачи хвалили ее и за это. Хвалили совсем как маленького ребенка, который сказал первое слово. Если бы Женя сейчас была маленьким ребенком, то ее первым словом будет «к черту». К черту больницу, врачей, мерзкую зиму и пресную кашу, которую она уже не переваривает. Женя хотела перерезать эту хлипкую ниточку, которая все еще держит ее наплаву. Были бы у нее ножницы. Если бы у Жени были ножницы, она бы сразу же воткнула их себе в ногу. Если они не могут нормально двигаться, то пусть вообще их не будет. Ей ни к чему эту бесполезные огрызки.

– Гешенька, привет, дочурка. – Мама постучалась в дверь, которую уже открыла. – Не скучаешь тут?

Смешно. Ну, конечно же, ей тут весело. Целыми днями Женя тут только развлекается и радуется жизни, а вовсе не смотрит в белый потолок, рисуя там узоры. На тумбочке лежали книги, тетради, наушники и плеер, принесенные родителями еще с прошлой недели. Они так и оставались лежать там нетронутыми и останутся до самой выписки.

– Я тебе тут принесла фруктов. Витамины тебе сейчас не помешают.

Прошлую партию витаминов медсестра унесла три часа назад, потому что они уже размякли и начали протухать. Хурма стала совсем темной, а апельсины затвердели. Мошки или мушки целый день кружили над тумбочкой, а Женя только смотрела на них и думала, как круто им с крылышками. Им не страшно, если с лапками что-то случится. Они это переживут. Распахнут тоненькие крылья и полетят доедать тухлую хурму. А потом хурму выбросили и мушки улетели следом за ней.

– Ты лежи, лежи. Я ненадолго. Я к тебе забежала в перерыве на обед. Сейчас уже обратно на работу побегу.

– Даже чуть-чуть не посидишь со мной? – Женя лишь слегка улыбнулась маме и приподнялась на лопатках.

– Зайчик, мне работать надо. – Мама погладила Женю по волосам и поцеловала в лоб. – У меня, как только будет выходной, так я сразу к тебе, обещаю.

Выходных у нее не было уже давно. Вместе с травмой у Жени забрали не только быстрые ноги, тренировки по гимнастике, но еще и маму. Теперь они с отцом работали без выходных, чтобы оплачивать Женино лечение, реабилитацию и еще кучу всего. Мама забегала к ней на обеде, приносила какие-то вещи, а потом так же быстро убегала. Жене хотелось расплакаться, что никакая реабилитация ей не нужна и пусть она лучше будет инвалидом, чем мама будет так изводить себя и мучиться наравне с ней. Если Женя переломалась, как куколка, то необязательно было ломаться еще и родителям. Но плакать Женя больше не могла. Она улыбнулась маме на прощание и снова уставилась в потолок.

– Зайчонок, ты набери бабушке. Она очень хочет с тобой поболтать, но все боится, что ты спать будешь, когда она позвонит. – Мама окинула взглядом палату. – Давай я тебе хоть телевизор включу, а то ты тут вообще как в психушке с мягкими стенами.

– Давай.

Мама всегда, когда уходила, включала телевизор или раздвигала шторы. А Женя потом все равно просила медсестру вернуть все так, как было. Чтобы все было как в психушке с мягкими стенами. Женя не должна тут развлекаться. Не должна получать хоть какое-то удовольствие в больнице. Целыми днями она должна была лежать и грызть себе оставшиеся конечности. Она так наказывала себя, что из-за своей травмы лишила обоих родителей радости и свободы. Теперь они по ее вине зашиваются на работе и переживают о том, как бы Жене помогло лечение. И страшнее всего были мысли о том, что лечение не поможет и все это попросту зря. Что если все усилия и деньги уйдут впустую и Женя все равно окажется прикованной к больничной койке? Она боялась думать об этом и пыталась всячески избегать таких мыслей, только вот они сильнее кружили по голове и беспокоили Женю сильнее состояния здоровья.