Карпухин пожал плечами. Он считал, что все это было нелепо, но привычка расправляться со многими невинными людьми притупила его чувства, и ему были куда дороже его собственные жизнь и карьера.
Вера чувствовала, что Грязлов готовил что-то против Анисьи, и хоть не могла понять, почему он так зацепился за версию о том, что она совершила поджог, лагерный опыт подсказывал, что Анисья ходит по краю пропасти. Она была уверена, что Ларионов ничего не знал.
За день до исполнения приговора один из охранников ШИЗО проговорился Денису Паздееву, что Анисью Фролову готовят к расстрелу. Через Рокотянскую он затем узнал о содержании докладной Грязлова. Формулировка вызывала тревогу. Паздеев, как и многие, считал, что Анисья не могла поджечь барак. Увидев во всем этом много недоброго, он сообщил Вере известие после вечерней переклички.
Вера ахнула. Она лихорадочно думала, что делать.
– Надо срочно попасть к Ларионову, – вдруг сказала она. – Надо, чтобы он остановил беду. Только как? Времени мало!
– Есть еще кое-что, – помедлив, промолвил Паздеев, – но я не уверен, что это может быть связано…
– Сейчас все может оказаться важным!
– С месяц назад я зашел вечером по вызову в комнату Грязлова и увидел на его столе стакан.
Вера дернула Паздеева за рукав, поторапливая его.
– На нем был след от красной помады…
– Может, ты еще что-нибудь видел или слышал? – вошла в роль следопыта Вера.
– Да вроде нет… Хотя вот в докладной меня смутило, что Грязлов сообщил, что Анисья покинула в ночь поджога концерт. Но откуда он мог это знать? Ведь он покинул концерт до нее…
– Паздеев! – крикнул Грязлов с крыльца. – Хочешь в штрафбат? Ты чего там ошиваешься? Быстро на вахту.
Паздеев отправился на вахту.
– А ты – в барак! – бросил он Вере. – Как у тещи на блинах, паскуды!
– Гражданин лейтенант! – вдруг крикнула Вера. – Мне бы к вам с просьбой.
Грязлов остановился в дверях с удивлением, а потом сделал ей знак пройти к нему. Вера прошла в кабинет, где еще недавно Ларионов угощал их чаем, и села на диван.
– Чего тебе?
Вера сжимала руки, чтобы превозмочь презрение к Грязлову.
– Прошу вас пустить меня в Сухой овраг. Я хочу видеть майора Ларионова, – сказала она без обиняков.
– А ты, оказывается, можешь быть наглой. – Грязлов усмехнулся.
– Приперло, – выдавила она из себя с оттенком кокетства это ужасное слово.
– И что, давно ты с ним подживаешь? – в глазах Грязлова блеснул разврат.
Вера уклончиво пожала плечами и наклонила голову, избегая встречи с ним взглядом.
– А еще святошу перед всеми корчила, – поморщился он.
– Так можно?
Грязлов смотрел на нее подозрительно.
– Он же болен. На кой ты ему сейчас сдалась?
– Я и об этом должна говорить? – ответила Вера немного резко, давая ему понять, что не собирается обсуждать интимные дела.
– Что вы все в нем нашли? – вдруг буркнул он со злостью.
Вера молчала, хотя внутри горела от нетерпения сказать ему, что он последний подлец и это его надо было поставить к стенке.
– Так как? – повторила она.
– Сейчас, что ли, хочешь ехать? – лениво спросил Грязлов.
– А можно? – воодушевилась Вера.
Грязлов долго расхаживал по кабинету, взвешивая все за и против.
– Тогда с Кузьмичом езжай, он все равно собирался туда на ночь. Завтра к обеду чтоб была на месте, – решил он наконец.
Вера опустила глаза, чтобы скрыть ликование. Она боялась вызвать в нем сомнения.
– Вы так снисходительны. – Вера взглянула на Грязлова с видом кроткой благодарности и выдавила улыбку.
