Грязлов усмехнулся.
– Я знаю. Только этого никто не ценит! – рявкнул он.
Вера замялась, боясь, что он передумает.
– Так мы поедем? – тихо спросила она.
– Хорошо, – процедил Грязлов, задумавшись о чем-то.
– Так вы скажете Кузьмичу? – так же робко продолжала Вера.
Грязлов кивнул ей на дверь и вышел вместе с ней. Он окликнул Кузьмича с крыльца и приказал ему взять Веру с собой в Сухой овраг. Федосья видела, как Вера садилась в сани, и с тревогой смотрела им вслед. Она чуяла, что Вера стремилась увидеть Ларионова по какому-то срочному делу.
Сани медленно выехали из зоны. Кузьмич принялся о чем-то болтать. Но как только лагпункт исчез из виду, Вера воскликнула:
– Кузьмич! Гони что есть мочи!
– Да что такое?! – встрепенулся Кузьмич.
– Это вопрос жизни и смерти, Кузьмич! Гони к Ларионову, иначе будет поздно.
Кузьмич стегнул лошадь, и сани полетели по морозу через лес – Шельма чувствовала, когда надо повременить, а когда слушаться извозчика. Когда они примчались к больнице, уже стемнело. Вера соскочила с саней и вбежала на крыльцо. Дверь оказалась не заперта. В общей палате было душно, горел тусклый свет. Не спящие еще пациенты повернулись. Вера увидела в дальнем конце Марту.
– Марта! – Вера бросилась к ней. – Мне нужно поговорить срочно с Ларионовым!
Марта округлила глаза.
– Добрый вечер, Ириночка, – промолвила она с улыбкой, впрочем, чинно.
– Нет времени, где он?! А доктор Пруст?!
Кузьмич вошел следом; из-за дверей показался Пруст.
– Здравствуйте, доктор Пруст! – бросилась к нему Вера. – У меня безотлагательное дело к майору Ларионову!
– Здравствуйте, дорогая, – улыбнулся Пруст. – Что случилось? Макар Кузьмич, что за спешка?
Кузьмич снял шапку, и его взлохмаченные волосы расправились, как иглы дикобраза.
– А кто ж ее поймет? – промолвил Кузьмич. – Гони, говорит, что есть мочи!
– Это очень важно! Может пострадать невинный человек, – не успокаивалась Вера.
– Дело в том… – начал доктор Пруст.
– Он умер? – побелела Вера.
– Ну что вы! – засмеялась Марта. – Он пойдет на поправку.
Вера села на край кровати, где лежал человек.
– Но он не велел никого пускать, кроме Кузьмича и Федосьи, – закончил Пруст.
– Но я должна…
– Пройдемте ко мне, – предложил Пруст.
Они быстро прошли в кабинет. Вера села на стул возле рабочего стола и оперлась лбом о ладонь. Пруст тяжело приземлился на свое место.
– Так в чем дело, дружок? – спросил он ласково.
Вера покосилась на Кузьмича и Марту.
– Вы не могли бы нас оставить? – попросила она.
Кузьмич пожал плечами и вышел, за ним вышла и Марта. Пруст налил в рюмочку наливки и подвинул к Вере.
– Я не знаю, кому можно доверять! – воскликнула Вера. – Я могу доверять только Ларионову. – Она помолчала. – И вам.
Вера залпом выпила наливку и сняла платок.
– Анисью завтра на рассвете расстреляют. Грязлов обвинил ее в поджоге, заключил под стражу и хочет устранить. Я не знаю, почему так произошло, но он, видимо, уже получил приказ. Так сказала охра. – Вера перевела дух. – Остановить его может только Ларионов, подписав мораторий на казнь. Вы поможете нам?
Пруст выглядел озадаченным.
– Да, дело серьезное, – вздохнул он и тоже выпил наливки. – Нам придется все рассказать Кузьмичу.
Вера бросила на доктора тревожный взгляд.
– Дело в том, что, если вы сами получите распоряжение, Грязлов этого вам не простит. Это должен быть один из них. Я уверен, Кузьмич прикроет, – сказал Пруст.
– А если нет?
