– А ты покажешь мне свою Грузию? – спросил он серьезно.
– Я бы очень хотела этого. Думаю, у нас будет на это время, – ответила девушка.
Они сидели в уютном кафе на берегу Тбилисского моря.
– Тогда сразу и начнем, мой милый гид. Тбилисское море – это что такое: озеро, водохранилище? Я здесь первый раз, и мне нравится.
Действительно, здесь было неплохо: чудесный вид на скалы, песчаный пляж, много кафе и ресторанов, прокат катамаранов и лодок. Вдали виднелся яхт-клуб.
– Когда-то здесь находилось несколько соленых озер, однажды, лет пятьдесят назад, во время половодья их затопило водой из реки Иори. Его длина 9 км, и оно очень глубокое – в некоторых местах глубина до 45 метров, – оживленно начала свой рассказ Нино.
– Ого! Так здесь можно утонуть, тебя и не найдут. И потом, откуда такие точные познания? – заметил Илья.
– Утонуть можно где угодно. Не беспокойся: здесь работают отличные спасатели, – успокоила Нино юношу и неожиданно рассмеялась. – Оглянись.
Илья увидел за спиной небольшой стенд, где крупными буквами были перечислены все основные характеристики местного водоема.
– Ах я легковерный! – весело воскликнул Илья. – Думал, что ты так много знаешь. А ты просто умеешь читать!
Нино была в легком шелковом платье нежного серо-голубого цвета, которое очень гармонично сочеталось с ее такого же цвета глазами и темно-русыми волосами. Многие мужчины задерживали на ней свой взгляд. Илья подивился, почему у нее, грузинки, голубые глаза и почему она не яркая брюнетка.
– Ты тоже поддерживаешь этот миф, что грузины должны быть черноглазыми брюнетами, – засмеялась она. – Ты знаешь, сколько народностей населяет Грузию: аджарцы, имеретины, картлийцы, кахетинцы, джавахи – их всех и не сосчитать. У каждой свои особенности речи: сван говорит медленно, имеретинец певуче, кахетинцев отличает не в меру взрывной тембр. Но внешностью все мы отличаемся очень незначительно. Все мы – грузины. И настоящий породистый грузин – русый и вовсе не черноглазый. Таким был Ираклий – вьющиеся светло-русые волосы и серые глаза…
– А ты помнишь своего брата? – спросил Илья. – Каким он был человеком? Ты его очень жалеешь?
– Очень, – ответила девушка. – И время не лечит. А был он очень добрым. Настоящим старшим братом.
Нино рассказала, как однажды они с братом, совсем еще детьми – Ираклий учился во втором классе, – гуляя по городу с кем-то из взрослых, решили от них убежать. Бродили по каким-то окраинам, удаляясь все дальше от дома. Очень быстро стемнело: в горах всегда темнеет мгновенно. Она испугалась. К тому же ночью стало очень холодно. Она разревелась. Брат надел на нее свою рубашку, куртку, сам шел в майке, пел ей песни, рассказывал какие-то истории, лишь бы сестренка не плакала и не боялась.
Когда их нашли, он дрожал от холода, не мог произнести ни слова. После этого он серьезно заболел воспалением легких. А Нино потом очень долго страдала, чувствуя себя виноватой. Когда брат умер, она не хотела в это верить – и не верила. На похороны не поехала – не хотела видеть его в гробу, осталась дома с няней, весь день до приезда отца ходила по дому со стеклянным взглядом. Когда он вошел, кинулась к нему вся в слезах. И он не мог и не хотел сдерживаться. Так и просидели, обняв друг друга, до ночи. Только после похорон Нино осознала, что брата нет и больше никогда не будет. «Какое страшное слово – „никогда”: абсолютная безысходность, никакого света впереди…» – думала она. У отца уже не было надежды на второго сына, а единственного он потерял. И он берег свою дочь как хрупкую драгоценность. Он снова почувствовал, как уязвима жизнь человека. И как уязвимо его счастье, благополучие. Только вчера он радуется жизни и думает, что так будет всегда. И в одночасье все рушится.
