И понятно, что нормальный мужчина-грузин не может смириться с недостойным поведением своей жены!
С доктором все обошлось, в больнице работать он уже не стал, ушел сам: стыдно было перед коллегами. Больше Николай не разговаривал с женой на эту тему. Он с ней почти вообще не разговаривал. Все надежды на счастливое будущее рухнули. Их жизнь стала невыносимой. Он сжигал ее своей ревностью, стократ увеличенной уязвленным самолюбием. Он фактически отлучил от нее сына и дочь, хотя малышке еще не было семи лет, нанял няню.
Тамара думала, что сойдет с ума. Но сработал инстинкт самосохранения: чтобы снять стресс и немного разбавить постоянную депрессию, она стала расслабляться, принимая раза два-три в день по бокалу вина. Сначала это немного помогало. Но это была только видимость, поскольку просто хотелось в это верить. Потом она стала прибегать к допингу чаще. Настало время, когда периоды протрезвления становились у нее все реже и короче, а потом и вовсе исчезли из ее состояния. Муж как будто не замечал этого. Он думал, что это баловство, пройдет. Но потом уже случилось что-то с головой: она стала заговариваться, забывать, куда что положила, зачем вышла из дома, как кого зовут. Муж словно опомнился, понял, что такое наказание за поцелуй несоразмерно содеянному. Он опять возил ее по врачам, так же не жалея денег, времени, сил. Однако процесс оказался почти необратимым. Осталась надежда, что хотя бы не будет хуже. Дома ей находиться было уже нельзя – требовалось постоянное наблюдение специалистов. Николай поместил жену в престижный санаторий, нашел персонального психиатра. Время от времени он забирал жену домой, был с ней заботлив и даже нежен. Но ничего исправить уже было нельзя. Николай понял это слишком поздно.
Сын Ираклий был уже большой. Не зная и не помня предысторию маминого несчастья, наблюдая, как она страдает, мальчик тоже страдал. Отец его не баловал. Он любил его безмерно, но любил так, как любят многие мужчины: не выражая своих чувств, а просто проявляя заботу. Поэтому мальчик этого не ощущал: почти лишенный общения с матерью, он испытывал дефицит любви, нежности, тепла. Отец все время был занят своими проблемами, своим любимым делом – курортным хозяйством. Однажды Ираклий заявил, что его призвали в армию и через полтора месяца, после учебных занятий в воинской части, он отбывает в Цхинвал. Николай все выяснил и понял, что никакого призыва не было и сын идет в армию добровольно. Пытался его убедить, что это совсем не то, чем можно было бы заняться, но сын был непреклонен. И Николай подумал: «Его не отговорить. Пусть идет послужит, отвлечется от домашних проблем. В конце концов, мужчина должен через это пройти». Тогда еще не было серьезного конфликта в Осетии. Он и представить себе не мог, какой трагедией все это обернется.
Нино замолчала. Илья был изумлен и тронут беспредельной откровенностью, с какой девушка поведала ему самые сокровенные семейные тайны.
– Как же отец пережил все это? – осмелился спросить молодой человек. – Он кажется очень сильным, уверенным в себе и… в общем-то благополучным. Он создает впечатление человека пусть не счастливого, но вполне довольного своей жизнью. Он доброжелателен, не замкнут в себе, не обозлен на все и вся. Он любит жизнь – этого не скроешь!
– Да, в нем слишком много жизнелюбивых генов. Жизнь так захватывает его, что вытесняет скорбь по Ираклию, печаль по маме. А он скорбит и печалится – я это знаю… Но он самозабвенно любит жизнь: своих друзей, свой город, свою страну, свое детище – базу отдыха. А как он любит женщин, несмотря ни на что! Он их любит… для них, не для себя, не потребительски. Ну так, как любят цветы. Нельзя же не любить цветы! Ты не устаешь любоваться ими, и тебе вовсе не хочется их сорвать! – Нино с такой любовью говорила об отце, с такой горячностью, у нее даже дыхание перехватило.
