– О боже, Наполеон! Почему ты так сидишь? Наверное, тебя приковывают из-за твоих бегств. Но так нельзя с человеком, что за варвары они? Совсем нет милосердия к людям, – начал Эндрю, развязывая Наполеона.
Полусонный Наполеон что-то бормотал. Эндрю помог ему встать и добраться до кровати. Наполеон пришёл в себя.
– Кто здесь? Призрак? Я сейчас заору.
– Нет, это я, Эндрю. Тише ты, я пришёл поговорить. Да успокойся ты, дров наломаешь.
– Что тебе надо? Не подходи ко мне. Отойди от кровати! – ему было трудно двигаться, тело окаменело.
– Тебя каждый день так держат? Ты каждую ночь проводишь прикованный к стулу?
– Всех так держат.
– Нет, не всех. Только тебя, Наполеон. Ты опять пытался сбежать?
– Я не знаю, почему я это делаю. У меня это само происходит. Меня что-то зовёт, мне надо идти. Но, я не знаю куда и что делать. Я забыл, и я устал, – промолвил он с душераздирающим голосом, опрокинувшись на кровать.
– Давай поговорим? О чём ты хочешь говорить? Я проделал морально тяжёлый путь, чтобы войти в эту комнату и увидеть тебя. Ведь, отчасти, ты тоже замешан в том, что я здесь.
– Уходи, оставь меня! Тело болит, – Наполеон уткнулся в подушку.
– Нет, я не хочу уходить.
– Не хочешь уходить? – Наполеон встал с кровати и направился к Эндрю, – я тебя выкину тогда, – накинувшись, он начал его отталкивать.
Эндрю не понимал его поведения, он как будто бы изменился, как будто бес вселился. Это был не тот Наполеон, с которым он разговаривал месяц назад. Измождённый человек стоял перед Эндрю, словно сама боль стояла перед ним. В его глазах тускло мерцали последние остатки света утраченной надежды.
– Люмирен, пожалуйста, не выгоняй меня! – издалось эхо.
Он остановился, словно утратив опору под ногами. Его глаза, расширившись от удивления, сверкали как звёзды в ночном небе, пытаясь проникнуть в происходящее. Дыхание замерло, словно затаившись в предвкушении неожиданного момента, а сердце билось с такой силой, словно хотелось выбраться из тесных оков удивления. В его мире наступила пауза, наполненная смутными эмоциями.
– Люмирен, послушай меня, – продолжал Эндрю, – отпусти меня и давай поговорим. Ты очень загадочен для меня, и я хочу понять тебя.
– Я… Я… Люмирен! Люмирен… Что же это?
– Я же правильно назвал твоё имя? Люмирен – правильно же?
– Я… – Люмирен словно онемел и забыл дар речи. Дыхание застыло в груди, и сердце забилось в неистовом ритме. Внутренний мир переплетался с внешним, создавая бурю чувств и мыслей.
Эндрю вошёл в комнату и сел на кровать, а тот не стал этому возражать. Вдруг он упал на колени, взявшись за голову в отчаянной попытке вспомнить что-то. Мелькали обрывки воспоминаний, словно призраки во мраке, но они ускользали, оставляя его в пустоте и одиночестве собственного забвения. Эндрю испугался за него и поспешил к нему на помощь. И вдруг глубокие серые глаза Люмирена посмотрели через душу Эндрю, сквозь пелену забвения ярко пробудилась искорка воспоминания. Сердце его застучало с новой силой, улыбка вспыхнула на его лице. Он приподнялся с пола, ощущая, как сила и уверенность возвращаются к нему.
«Я помню», прошептал он, и в этом мгновении он почувствовал, как частицы его сущности снова соединяются в единое целое, словно победивший герой, вновь восседающий на троне своего собственного существования.
– Я всё помню. Я вспомнил себя! Да, я Люмирен, – в комнате разнёсся его счастливый смех, – О да! Это я! Я Люмирен!
