Изумлённая разыгравшейся на её глазах сценой, Варя допила остывший кофе и только тогда увидела, что в кафе находится ещё одна посетительница. Причём одета она старомодно и весьма странно для лета, хоть и красиво: на ней было глухое платье из чёрного сатина, отделанного кружевом, шифоном и вышивкой, и шляпка с чёрной вуалью, отчего лицо её разглядеть было невозможно. Незнакомка держала в правой руке чайную чашку. Поставив её на блюдце, она поднялась и, проходя мимо Вари, тихо произнесла:
– Вам ничего не привиделось. Они непременно явятся и покажутся. В свое время.
Варе стало не по себе. Она растерянно посмотрела вслед незнакомке в чёрном, за которой тянулся аромат тёплых сладковатых духов. Но когда Варя вышла из кафе, то облегчённо вздохнула: на противоположной стороне улицы рабочие из телевизионной бригады расставляли аппаратуру, недалеко от них две женщины, одетые в светлые летние платья начала двадцатого века, с изящными зонтиками от солнца в руках, внимательно слушали Нонну, что-то им объяснявшую. «Теперь понятно. Должно быть, эта женщина из съёмочной группы», – подумала Варя о даме в чёрном наряде. Она хотела окликнуть Нонну, но передумала и медленно направилась в сторону остановки.
Марианна сдержала своё слово: в конце месяца на Варином занятии с Изольдой присутствовал университетский профессор – холёный импозантный мужчина лет шестидесяти пяти, с крупными перстнями на безымянных пальцах. В течение занятия он иногда хмурил брови или неодобрительно покачивал головой, реагируя на Варины реплики, однако, к её удивлению, очень благожелательно оценил её работу. Выходя из комнаты вместе с профессором, Зотова попросила Варю задержаться.
– Я только отведу Бориса Никифоровича в кабинет мужа и вернусь, – сказала она. – Мне нужно с вами поговорить по одному очень важному делу.
Ожидая возвращения Марианны, Варя встала у окна, выходящего в парк, чтобы полюбоваться розами. Внезапно по стеклу забарабанил дождь. Изольда подошла к Варе и тоже принялась смотреть в окно, а затем неожиданно вздохнула.
– Какое скучное лето в этом году, – грустно произнесла она. – В прошлом году мы целый месяц плавали на яхте по Средиземному морю. Наша яхта называлась «Изольда». Она была названа в честь меня. Жаль, папа её продал. Яхта была такая красивая! А маме она казалась маленькой. Она говорила, что не может пригласить в плавание с нами всех тех, кого ей хочется. А новую яхту папа ещё не купил. И наверное, не скоро купит. Он сказал, что ему нужны деньги для нового предприятия. Зато я готовлюсь к конкурсу красоты, – с гордостью сказала она. – Хореограф ставит мне сольный танец.
– Давай что-нибудь почитаем, – предложила Варя. – У меня с собой журнал со стихами Пушкина на французском языке. Он написал их, когда учился в лицее. Мне очень нравятся «Стансы».
– Ой, а мы с мамой вчера смотрели Пушкинский бал, который прошёл в Москве! – воскликнула Изольда. – Там было очень много известных людей, точнее, их детей. Мне очень понравилось платье на ведущей! А у хозяйки бала было невероятно красивое украшение на шее! Мама решила заказать такое же, только лучше. Хотите, я вам покажу запись?
– О нет! Спасибо! – сказала Варя, но Изольда, не слушая её, бросилась к туалетному столику, на котором лежал планшет.
Хорошо, что в этот момент вернулась Марианна.
– Ступай в танцевальный класс. Приехал педагог по хореографии, – сказала она Изольде, а затем, когда дочь вышла, обратилась к Варе с неожиданным предложением: занять должность гувернантки. – У Изольды несколько лет была гувернантка, и мы были ею очень довольны. Педагог с большим стажем, много лет проработала в театральном училище, прежде чем пришла к нам. Именно она указала мне на то, что учительница английского языка манкирует своими обязанностями. – При слове «манкирует» Варя невольно вздрогнула. – К сожалению, наша бывшая гувернантка серьёзно заболела и была вынуждена покинуть нас. Эмма Андреевна не только контролировала весь учебный процесс Изольды, но и обучала её основам этикета, правилам ведения домашнего хозяйства, а также навыкам рукоделия: моя дочь, например, освоила некоторые виды вышивания.
