Верни сел на кровати и, еще раз проверив, что под ней не спрятался гоблин, нашел на полу мягкие пушистые тапочки, которые вчера ему подарила тетя Анна. Он поднялся на ноги и тихо-тихо подошел к двери, с отвращением ощущая, как капли мочи стекают по ноге. Он остановился у двери и прислушался. Все еще ни звука. Стараясь не шуметь, Верни открыл дверь, но она все же предательски скрипнула петлями. Мальчик спрятался за створкой и сжался в ужасе, но ничего не произошло. Он постоял так еще немного и все же решился выйти из комнаты.
В соседней комнате всегда спала Мия. В утреннем полумраке Верни не мог понять, на месте ли няня. Подойдя к кровати, он потянул на себя одеяло. Оно с легким шорохом сползло на пол, открывая пустую подушку. В комнате странно пахло, чем-то мускусным, металлическим, мерзким, как будто где-то варили кровяную колбасу. Верни терпеть не мог кровяную колбасу.
Мальчик огляделся. В комнате никого не было, и только в углах притаилась тьма. На мгновение ему показалось, что она собирается в неестественно изогнутый человеческий силуэт, и мальчик, вскрикнув, бегом бросился к выходу в коридор.
Ему было страшно, очень-очень страшно. Но в коридоре было светло. Свечи в канделябрах на стенах уже почти догорели, но некоторые еще продолжали освещать проход неровным светом. Здесь тоже было тихо. Тихо и безлюдно.
Свет внушил Верни надежду на то, что всё в порядке и ему просто приснился кошмар. И все же мальчик старался не шуметь. Тихо-тихо он прокрался к спальне дяди и тети, находившейся прямо по коридору. Всю дорогу его преследовал мерзкий металлический запах. Верни подумал, что, может быть, это он и его мокрые штанишки – источник вони. Но, наклонившись и понюхав себя, почувствовал лишь обычный запах мочи. Поморщившись, Верни продолжил путь и вскоре оказался перед массивной красивой дверью хозяйской спальни.
Ему пришлось встать на носочки, чтобы опустить тяжелую ручку и открыть дверь. Одна из мягких домашних туфель слетела с ноги и осталась лежать на полу, но Верни не обратил на это внимания. В нос снова ударил тот же мерзкий запах. В спальне он был сильнее, насыщеннее, будто марево. Верни затошнило, и он с трудом подавил рвотный позыв. Ему снова стало не по себе. Что-то было не так. Было слишком тихо. Ниоткуда не доносилось ни храпа, ни сопения, ни поскрипывания кровати.
– Тетя Анна, – позвал он тихонько, но ответа не было. Он позвал снова, уже громче, и снова, уже срываясь на крик, но в комнате все так же стояла тишина. На ватных ногах он двинулся вглубь темной спальни. Шторы были задернуты почти полностью, и свет зарождающегося рассвета не проникал в комнату. Верни приходилось двигаться на ощупь. Напуганный, он снова заплакал, громко всхлипывая и продолжая звать тетю и дядю.
От удушливого запаха стало совсем не по себе. Верни не понимал почему, но вонь лишь усиливала его ужас. Но вот в тени комнаты он увидел силуэт кровати, и в его душе забрезжила надежда: сейчас он разбудит тетю Анну, и она успокоит его. И все это окажется лишь дурным сном.
Но тут его босая нога угодила во что-то мокрое, вязкое и холодное. С ужасом и отвращением Верни отдернул ее и отшатнулся. И именно в этот момент луч взошедшего солнца пробился через щель между занавесками и осветил до того почти абсолютно темную комнату. Яркий свет на мгновение ослепил мальчика, а когда его глаза чуть-чуть привыкли к свету, он увидел…
