Не прошли мы и половины пути до лестницы, как впереди снова послышались стремительные шаги.
- Бежим в мои апартаменты! – предложила Элсирика. – Оттуда может получится спуститься через балкон.
- Не паникуй, детка, - успокоил я писательницу. - Ты же видела, что делает с ними газовый пистолет.
- Из ружья стрелять? – Анна Васильевна опустила на пол сумку и отставила посох к стене.
- Отчего же нет? На то и ружье, чтоб из него стрелять. Только смотри, гарпун мне в спину не воткни, - я вытер рукавом, мокрое от пота и слез лицо, поморгал правым глазом и изготовился к стрельбе.
В коридоре появилось трое: вездесущий крепыш с отвратительным морщинистым ротиком и еще двое, вооруженные короткими шпагами, геронского образца. Разъяренными быками копатели ринулись на нас: выпучив от натуги глаза, недобро опустив головы и стуча каблуками по полу, словно копытами.
- Не буду стрелять! – простонала великая писательница. – Я же проткну кого-нибудь.
- Иначе они проткнут тебя, - заметил я.
Рябинина коротко пискнула и нажала спусковой крючок. Гарпун, разматывая леску, просвистел в двух пальцах от моей задницы и вонзился в бедро крепышу. От чего морщинистый рот крепыша издал отвратительный вопль и скривился, так, что щелочка, пересекавшая его, стала вертикальной. Я выждал еще секунду и тоже пальнул. Одного выстрела хватило, чтобы последователи Селлы согнулись пополам и схватились за лица.
- Хватит с них. Уходим! - решил я. – Сумку и посох не забудь!
- Но, Булатов! А как же это? Я его на веревочке потащу что ли?! – Элсирика осторожно подергала за леску, соединявшую гарпун с самим ружьем.
Крепыш, корчась от боли, разразился руганью, в основном касавшейся морального облика госпожи писательницы.
- О, мать грешная! Стрелка нам нужна: у меня всего две таких. Вытащи ее как-нибудь, а я посох понесу.
- Как я ее тебе вытащу?! – Рябинина тихонько потянула за леску.
В ответ страдалец снова заорал, рассказывая в непристойных фразах, что он седлает с ротиком и попой писательницы.
- Ну, попроси его, пусть сам вытащит, - я кивнул на раненого соратника Аракоса. – Гарпун ему в ноге все равно не нужен. Мешает ходить, доставляет болезненные ощущения.
- Идиот, ты еще издеваешься! Сам его проси вытащить! - рассердилась Элсирика.
- Эй, уважаемый, пожалуйста, отдайте наш гарпун, - сделав шаг к копателям, попросил я. – А то хуже будет. Сейчас как дерну за веревочку, - для острастки я намотал пару витков лески на руку. – Дерну, и вы очень пожалеете, что на этом свете родились.
- О-о! Не надо дергать! – крепыш страдальчески посмотрел на меня. – Умоляю, господин Блат!
- Ну, так сам тогда вытяни мою стрелку из своей ноги! – рассердился я. – Скорее! Мы спешим! Не тащить же вас через весь город на веревочке!
В этот момент открылась дверь в покои виконта, из нее выглянул Аракос с красным лицом, растрепанными рыжими волосами и полными ужаса глазками. Увидев меня и своих поверженных помощников, он испуганно вскрикнул, тут же закрыл дверь и щелкнул замком.
- Скоре-е! – поторопил я счастливого обладателя гарпунной стрелы и дернул за леску.
- О-о! О-о-о! – застонал он, схватился за стрелу и, подняв взор к Садам Юнии, потянул за металлическое оперение.
Гарпун с глухим стуком выпал на ковровую дорожку.
- И вытрите, пожалуйста, стрелку, - попросил я крепыша. – Вытрите, мерзавец! До вашего появления, она была чистой!
Когда он с нескрываемой злостью обтер наконечник о низ куртки, я быстро смотал леску, взял посох, и мы с Рябининой направились к лестнице. По пути к нижнему этажу нам встретилось лишь две пожилых дамы и мальчишка, поднимавший наверх коробку с жирной надписью. Сойдя в гостевой зал, оружие мы не прятали: с одной стороны в этом не было нужды – откуда могли знать гильдийцы о назначении металлических штуковин в наших руках, а с другой – оружие могло потребоваться в любой момент. Ведь, как мы убедились прошлый раз, в таверне и ее окрестностях шныряли братья-копатели.
